Она снова его изводила, даже здесь, даже вместе, она умудрялась делать ему больно. Он думал, что больно будет только на расстоянии от мыслей о ней. Но теперь, оказавшись рядом, ему хотелось свалить. Снова хотелось бежать — но бежать обратно, или в другую сторону — но как можно дальше. А уйти сил не было. Да и куда он пойдёт. Он же не знает дороги. Он привязан к ней на эти пять дней. Радостная пытка, безысходное счастье. Такое счастье обычно испытывают рабы, когда хозяин кормит их во внеурочное время.
Сон не хотел быть рабом, но понимал, что в данной ситуации бессилен. Или — скорее — не имел желания искать в себе сил. С другой стороны, Полина уже не раз подмечала, что такие люди ей не нужны. Она искала сильную, самостоятельную личность. Но как поступить правильно, чтобы показать свою силу? Огрызнуться, пойти назад? Что можно сделать в таком случае, кроме слепого подчинения?
Самый верный ответ — родиться в другом теле и с другими мыслями. Невозможно. Изменить себя — но как, в какую сторону? Почему он мог так спокойно, если не сказать вольно, вести себя с Астрой, а сейчас, как жалкий щенок, довольно тявкает каждый раз, когда Полина соизволит обратиться к нему?
Холодные чёртовы звёзды, пустое жаркое небо, проклятая природа — достало всё.
Решительно всё.
Прилив ненависти, сдавивший глотку, придал телу сил. Хотелось что-то разбить, с силой ударить — то, что нужно для изнурительного марша. Да гори всё огнём. Просто придём до точки привала, а там поглядим.
Сон и не заметил, как нагнал Полину. Когда их взгляды встретились, девушка слегка поёжилась и отшатнулась, чуть не упав.
Забыв обо всём, парень метнулся к ней и схватил за руку, помогая удержать равновесие.
Та благодарно, но сдержанно кивнула, слегка поникла. Она определённо испугалась его, но что тому послужило? Он слишком внезапно появился, или нагнал её, или её и правда испугал его взгляд? Если так, то что же она могла там увидеть?
Какое-то время девушка сторонилась своего спутника.
Было желание оглянуться на него, заговорить с ним, но потом Полина вспоминала его глаза — и любое желание сколь-нибудь близкого контакта исчезало.
Только несколько человек смотрели на неё так. И ни единого из них она не любила. А одну даже боялась. Нет. Это не были её пассии — таких людей она бы не потерпела рядом с собой ни в каком виде. Снова воспоминания из детства нахлынули на неё. Старая компания, с которой ей когда-то было приятно, а потом все друг с другом переспали и разбежались. Все, кроме неё. Им тогда лет по шестнадцать было. Остальные ходили к ней, рассказывали о своих переживаниях, о своих чувствах, она поддерживала, как могла. А когда всё закончилось, её же в итоге винили во всех бедах. И, естественно, когда сама она нуждалась в поддержке, не было человека рядом, кто помог бы ей. Она запомнила взгляд своей некогда лучшей подруги, которая наорала на неё и лезла с кулаками в истерике, что, мол, она поссорила её с её парнем. А что сами идиоты, и что нужно было изначально быть честными и головой думать — нет, об этом и речи быть не могло.
И таких… Сколько она встречала таких людей вокруг. У всех своё говно в голове, и никто не желает видеть дальше своего носа, и едва ли захочет попробовать что-то более вкусное, чем суп из собственного дерьма. Потому что своё всегда вкуснее, чем чужое. Даже сушить не надо. А представить, что в мире есть еда кроме говна, личного или ближнего — это же так сложно, это нужно посмотреть на него так, будто бы это конфетка. Умение видеть в говне конфеты — это и отличает людей. Если умеешь, значит, жить будет легче и проще. Потому что в противном случае даже самый красивый и живописный горный пейзаж будет для тебя горами известно чего. Приятно жить в таком мире? Выбор за тобой.
Наконец добрались до вершины склона.
Уже стоял светлый чёртов день, около часа или двух. Пара гуцульских хаток, убранные участки с вишнёвыми садами. Мычание коров, блеяние овец. Врата в иной мир открываются в самом лучшем свете.
Сев на поваленное дерево, Полина перевела дух, скинула с себя рюкзак. Сон подошёл к ней, снова спокойный и тихий, робкий.
Девушка отвела от него взгляд.
— Не извиняйся, — опередив его мысли, бросила она. — Я сама виновата. Слишком сильно наехала на тебя. Это ты прости.
Сон махнул рукой.
— Да ничего, все мы дураки. Главное — это вовремя признать.
Затем он протянул ей ладонь.
— Мир? — улыбнулся парень.
Полина подняла глаза и тепло кивнула, принимая рукопожатие.