На этих словах она скривилась, будто что-то припоминая. Потом вскинула голову и пошла, скрывшись за каменной глыбой.
Указания получены, делать нечего. А дорога была действительно сложной. Зыбкая пыль под ногами, очень легко оступиться. А упасть — деревья, камни, обрыв. Верная смерть или калека на всю жизнь.
Сон успел основательно пропотеть, руки едва держались за походную палку. Что было сил он упирался ей в землю, осторожно продвигаясь вперёд. Никогда бы он не подумал, что спуск может быть настолько тяжёлым. Верно ведь говорят, что чем выше стоишь — тем больнее падать. Теперь это может быть горестной правдой, и ему этого не хотелось. Подобно одинокому принцу в лабиринте он ступал по скользкой тропе, собрав в кулак всю оставшуюся энергию, вкладываясь в каждый новый шаг. Секунды казались столетиями. Его сердце колотилось, как кузнечик, который прыгал то под землю, то на небо, то в могилу, то на облако.
Спокойно выдохнуть он смог лишь в тот момент, когда адский спуск закончился, и среди высокой травы и ухабов он смог различить знакомую фигуру.
Полина дожидалась его, сидя на камне. Как всегда курила, овеянная облаком горького шоколада и тяжёлых смол. Встретившись с ним взглядом, она отбросила сигарету, заспешила к нему и, взяв за руку, подвела к более-менее ровной площадке, помогла снять рюкзак и усадила на траву.
Достав из кармана платок, она отёрла ему пот со лба и крепко обняла.
От неожиданного прилива нежности и заботы уставший зверёныш чуть не потерял сознание. Но фонтан холодной воды в лицо привёл его в чувства.
Взволнованный взгляд девушки что называется обескуражил его. Она сидела рядом с ним и как могла крепко обнимала, успокаивала.
— Ты чего, — выдохнул он наконец. — Ничего же не произошло, я даже ни разу не оступился.
Та быстро кивнула, сделав глубокий вдох.
— Ты молодец, — прошептала она, — большой-большой молодец.
— Эй, — непонимающе дёрнулся парень, — правда, ты чего? Ты сейчас на себя не похожа. Ты не ударилась, не оступилась? С тобой-то всё хорошо?
— Да со мной-то что случится, — улыбнулась она. — Я за тебя переживала.
Сон опустил руку ей на ладонь, внимательно посмотрел в глаза.
— Это не похоже на обычное беспокойство. Ты боялась. Неужели я в твоих глазах настолько бесполезный?
— Помнишь тот угол, ну, который особенно крутой и с кучей щебня под ногами? С этим чёртовым деревом ещё, которое ещё попробуй обойди. Там оступиться легко так. Если за дорогой не смотреть и головой не думать. Мы так как-то товарища потеряли, — сбивчиво продолжала Полина. — Упал он, насмерть.
Она замолчала. Слова давались ей тяжело. Она дрожала. Бандана набекрень, волосы спутаны, руки трясутся. Сон никогда раньше не видел её такой.
— Но он идиотом был, — продолжала она. — Вперёд всех рвался и под ноги не смотрел. Но всё равно, хороший был мальчик. Обычно спуск даётся без проблем. Ну, почти без проблем. Никто не застрахован, сам понимаешь. Поход пришлось прекратить.
Сон это всё выслушал. Обдумал. И зашёлся истерическим смехом.
— То есть ты сознательно потащила меня в такое место, где человек, не обладая должным опытом и должной усидчивостью, может довольно спокойно умереть — и после этого ещё и волнуешься?
Полина снова обхватила его, прижимая к себе.
— Прости меня за это, солнце. Прости, пожалуйста. Я действительно забыла об этом. Мне-то спуск всегда давался относительно легко, и только когда я его снова увидела, я вспомнила об этом. Как-то забылось всё со временем, давно было. Только сейчас вспомнила.
— Да успокойся ты, — ткнулся он ей носом в щёку. — Я живой, здоровый. Переволновался чутка — было дело. С жизнью попрощаться успел — тоже случилось. Но, как видишь, сижу здесь, с тобой, рядом, целый, невредимый. Я слишком ценен себе, чтобы вот так подохнуть, зря ты так со мной.
Полина успокоилась — она переволновалась куда больше, чем, собственно, объект её беспокойства, — и поцеловала его кудрявую голову.
— Я верю тебе, маленький. Я верю тебе.
Сну очень льстил столь неожиданный всплеск внимания и чувств к его особе. Едва ли он рассчитывал вообще на что-то подобное от Полины — доселе кроме штыков и упрёков ничего не замечал. Даже подумывал, что она совсем не способна на тёплые чувства. Разве что лишь изредка, под очень хорошее настроение.