Лицо Сарды отражало его недоверие. Как вулканец, он даже не мог себе вообразить такое, поэтому я продолжила:
– Все началось с одного из базовых прав личности – права собственности. Право индивидуума пользоваться плодами собственного труда начало уступать требованиям общественной необходимости.
– Разве никто не возражал против этого?
– Конечно возражали, и довольно сильно, но, к сожалению, с опозданием. Те, кто выигрывал от принесения в жертву личного общественному, были значительно сильнее. Некоторые из этих групп стали настолько мощными, что конкуренции с ними не выдерживал уже никто. Поэтому позиции правительств опять укрепились. Пирамида становилась все выше и выше, но превратилась в ожиревшую, нерабочую лошадь. И чем больше ее кормили, тем меньше она работала. Вы слышали разглагольствования Риттенхауза об общественном благе? Это вещи одного и того же порядка.
Через некоторое время единственным способом выжить в «новой» системе стала принадлежность к какой-нибудь мощной группировке: профсоюзу, религиозной организации, политической партии, группе бизнесменов, которые успели завоевать себе жизненное пространство у конкурентов. Постепенно индивидуумы, которыми управляли лишь их личные интересы, сошли со сцены и были заменены группами, пытающимися протолкнуть собственные представления об общественном благосостоянии, что, в конце концов, превращалось в действия, выгодные в первую очередь для них самих. Экономическая система развалилась, как карточная колода. Если у общества появлялись проблемы, их списывали на те слои, которые объявлялись разрушающими порядок, то есть, на тех, кто имел взгляды, отличные от их собственных. Таким образом одни приобретали контроль над другими.
– Как у клингонов, – пробормотал Сарда.
– И над всеми теми, кто не вписывался в их собственные планы, продолжила я, радуясь тому, что он смог ухватить смысл моих мудрствований.
– Чем жестче становилась борьба, тем больше усиливался контроль.
– И тем меньше оставалось свобод, – закончил он за меня, опустив глаза. – Вулканцы стали бы первыми в ряды протестующих. Мы никогда не прекратим борьбу против единства на такой глупой основе.
Я молча кивнула.
– Странно, – отозвался он, – что никто не обратился к основам философии.
– Что вы имеете в виду? Он нахмурился;
– Не существует такого понятия как «всеобщее благо». Благом для каждого является то, что он считает наиболее подходящим для себя. Если индивидуум не приносит никому вреда своими действиями, зачем другим искать способ контролировать его?
– На Земле причиной такого поведения стало желание одних пользоваться тем, что зарабатывали другие. Каким-то образом они убеждали себя, что потребности, даже если кто-то сам работал для их реализации, можно считать неразумными, если их нет у других людей. Стало проще заставлять правительство красть в твоих интересах, чем работать самому.
– Трудно в это поверить.
– Мне тоже.
Я задумалась.
– И большинство жителей Земли пришли к такому же мнению. Вот почему мы так оберегаем свободу личности. Мы подошли очень близко к той точке, когда могли лишиться всего и навсегда.
– Эти изменения в обществе… Как быстро они возникли? Сразу на всей планете?
– Земля – довольно большая планета, но «новые» веяния распространялись достаточно быстро. Зародившись в Азии, они проникли в Европу, Африку, Южную Америку и постепенно добрались до Северной Америки.
Там, где они реализовались, экономика превратилась в безжизненную пустыню.
Люди, добившиеся в этой жизни успеха, были порабощены в угоду тем, кто способен только потреблять.
. – Это напоминает разрушительное действие вирусов.
– Скорее, бацилл чумы. Или наркотиков. Пристрастившийся к ним требует с каждым днем все больше и больше. Чем хуже становилась жизнь, тем больше в нее вмешивалось правительство. Через некоторое время никто уже не хотел ничего производить. Они добились своего утопического общества, состоящего из одного класса, но это был класс нищих. Теневая экономика достигла невиданных масштабов. Занятие политикой стало приносить максимальные доходы. Люди забыли о самостоятельности и начали искать лидеров, тех, кто смог бы вывести их из этого «болота». Но самое ужасное ждало их еще впереди.
– Диктатуры?
– Они размножились, как осиные гнезда. Каждая демократия и итоге переродилась в маленькую диктатуру. Иногда – в не очень маленькую. Чем хуже работала экономика, тем сильнее диктаторов волновали только их собственные проблемы. Начались поиски козлов отпущения, социальные группы стали винить друг друга, другие национальные или политические группировки…
– Ужасно… – он вздрогнул.
– Вы слышали о Ли Куане?
– Совсем немного.
– О нем заговорили вначале на западе Соединенных Штатов; он удачно воспользовался стычками между диктаторскими режимами для реализации своих глобальных целей. Ли Куан захотел стать диктатором с человеческим лицом.
Объединить все народы под своим знаменем ради общего блага. Всеобщее равенство в распределении благ, еда для всех, консолидация планеты в единое целое…
– И что случилось потом?
– Сарда, такая система всегда нежизнеспособна! На словах она совершенна и гуманна, но сколько ее ни пытались воплотить в жизнь, все попытки заканчивались неудачей! Ли Куан продолжал болтать о всеобщем благе, но при котором единственным условием правительственного контроля над всем и вся является жесткое соблюдение закона, а это означает, что рано или поздно воцаряется военный порядок, чтобы все шагали по струнке, а тот, кто не согласен, автоматически объявляется преступником. Его «диктатура с человеческим лицом» началась как полицейское государство, а закончилась всеобщей кровавой бойней. Но все это время он продолжал болтать о порядке и о том, какие блага он должен принести всем людям. Но в то же самое время люди начали голодать, потому что экономика окончательно развалилась.
Я внимательно следила за нахмурившимся Сардой.
– Теперь понятно, к чему я все это говорю? Ритгенхауз постепенно захватывает власть, назначает своих людей на все ключевые посты. Адмирала Армстронга – в качестве представителя Звездного Флота на Конгрессе Федерации, троих – на должности командиров флагманских кораблей, сам возглавляет комитет военных советников Звездного Флота… А «Звездная Империя» должна стать запалом во всей этой взрывоопасной конструкции.
Дредноут не в качестве детища современной науки, а как детонатор, разваливающий галактику!
– И как следствие – военный инцидент с клингонами, – пробормотал Сарда, уловив ход моих мыслей. – Глобальные военные потасовки Ли Куана.
Очень хороший предлог для мятежа военных и установления их власти в Звездном флоте.
– И введения военного положения, – добавила я, – с роспуском гражданского правительства.
– Удивительно…
– Сарда, он хочет развалить всю Федерацию. Мы вдвоем уставились на серую стену, перед нашими глазами возник образ «Звездной Империи», и я поняла, что хотя мне и раньше было понятно то, о чем я сейчас рассказала Сарде, тем не менее, мысль, что это может произойти на самом деле и довольно скоро, шокировала не только Сарду, но и меня. Образ Риттенхауза, мягкого, покладистого дедушки, и вице-адмирала, человека, который способен уговорить любого, вновь появился перед моими глазами. Я медленно покачала головой.
– Он действительно верит в то, что всем станет лучше, если вся галактика будет управляться из единого центра. И с ним во главе.
Сарда повернулся в мою сторону.
– Неужели он не чувствует собственной ошибки?
Я пожала плечами, преимущественно тем, которое не болело, – правым.
– Его вера в то, что все мы должны позаботиться о всеобщем благе, заставит его в конце концов пойти на попытку покорения клингонов и ромулан с помощью военной силы; он сам не знает об этом. Но чего он не осознает совершенно – это того, что большая часть планетных систем Федерации не придерживается его точки зрения на идеальное общество, и они обязательно будут защищать свою свободу. Мы тоже будем бороться. Он не может представить себе войну с вулканцами или другими представителями человеческой расы. Ритгенхауз будет воевать с многими с тем, чтобы в конце концов покорить всех. Он не понимает этого, но это обязательно произойдет.