Брови у Сандры поползли вверх:
— Но как ты можешь добавить несколько? Ты же на чужом континенте! Имеешь доступ только к одной луне — к декабрьской, сквозь туман…
— У тебя свои трюки, а у меня — свои. Потом, если что, обсудим. А пока не отвлекайся, принимай тягу.
Поочерёдно я потянулся к лунам южного полушария, перебросил их линии на серебряное шитьё. Кисть онемела от напряжения, боль отдавалась в плечо, но я не разрывал контакт. Сандра тоже старалась, это было заметно. Она стиснула зубы, а у неё на лбу выступила испарина.
— Кажется, что-то есть… — проговорила она. — Но странно… Чувствую как бы эхо… След, как ты говорил… Только он какой-то неправильный…
— Не спеши, концентрируйся. В какой стороне?
— Вон там…
Свободной рукой она обозначила направление, но продолжала вслушиваться в пространство. Ей это давалось всё тяжелее. Даже слова она произносила с трудом:
— Да, наставник там… Но вокруг него… Не могу понять… Незнакомая тяга или что-то ещё… Не знаю даже, мне страшно…
— Всё, прекращаем. Ты молодчина.
Я убрал руку, стянул перчатку. У меня сеанс тоже отнял почти все силы, и без того сократившиеся после недавней драки. В глазах темнело, а пульс зашкаливал. Сандра же, похоже, и вовсе находилась на грани обморока.
Поднявшись не без труда, я довёл её до кровати:
— Приди в себя, полежи. А я вон там, на кушетке.
— Не уходи.
Я прилёг с ней рядом, мы повернулись лицом друг к другу. Глаза у неё были иссиня-чёрные, цвета созревшей сливы.
— Почему всё так? — спросила она чуть слышно. — Зачем это сумасшествие? Почему нельзя просто жить спокойно?
— Ну и вопрос. Тут десять философов не ответят.
— Мы всё слишком усложняем… Сами себе придумываем проблемы…
— Поспи немного. Эта хрень нас измочалила.
— Ага, точно…
Глаза у неё уже закрывались. Тягостная, душная дрёма навалилась и на меня. Не полноценный сон, но хоть какой-то отдых.
Проснулись мы, когда сумерки уже вползли в комнату. Сандра призналась:
— Жуткая слабость, вставать не хочется. Но придётся ведь, да? Не знаю, как ты, а я голодная — просто ужас…
— Да, поесть надо срочно, а то скопытимся.
Умывшись холодной водой из крана, мы выбрались из дома. Здесь, недалеко от экватора, темнело с рекордной скоростью — сумерки уже превратились в ночь. Жара ещё не ушла, но солнце теперь хотя бы не жгло прямыми лучами. Улицы оживились, публика фланировала по тротуарам. Климат и впрямь подталкивал к ночному образу жизни.
Мы зашли в первый же попавшийся ресторанчик, сели на открытой веранде — совершенно невообразимая вещь по декабрьским меркам. Но я-то помнил и другой мир, где такие вещи были привычны, и это уберегло меня от когнитивного диссонанса.
Заказали мясо барашка, местную рыбу с непроизносимым названием и молодое вино. Компания за соседним столиком гомонила, экспрессивно жестикулируя. Огромный куст у края веранды, густо обсыпанный белыми цветами, распространял тягучий, сладко-пьянящий запах. Сандра, заметившая мой взгляд, пояснила — это жасмин. Мой мозг, по крайней мере, именно так проинтерпретировал произнесённое слово.
Мы ели жадно, не отвлекаясь на разговоры. И лишь когда официант унёс пустые тарелки, я сыто откинулся на ротанговом стуле и отсалютовал бокалом:
— Ну, за знакомство.
— Поздно ты спохватился, — рассмеялась она.
— Да как-то повода не было. Постоянно кто-то мешает.
— Это уж точно. И раз уж ты сам поднял тему, то теперь не отвертишься. Про меня-то ты уже знаешь всё, а я про тебя — только то, что ты был ловцом. А теперь вот выяснилось, что с лунами ты работаешь на каком-то невероятном уровне. Признавайся, а то нечестно!
Я заколебался, но ненадолго. Подозревать Сандру в двойной игре я просто не мог. Земная память, конечно, вякала что-то о сексапильных шпионках и «медовых ловушках», но интуиция упорно отмахивалась.
— Ладно, — сказал я, — садись поближе. Это не та история, которую надо рассказывать громко.
Она с готовностью пересела на пустой стул, стоявший рядом со мной, и я вполголоса произнёс:
— Информация — строго конфиденциальная, и это не шутка. Пообещай, что не будешь передавать её никому. Ни родителям, ни наставнику, ни подругам.
— Ну, про наставника мог бы и не подчёркивать, — сказала она немного обиженно. — Я, может, и наивная, но не до такой же степени! Если вдруг и правда окажется, что он… Нет, не будем сейчас об этом. Насчёт родителей поняла, а подругами в башне я не обзавелась, на меня другие наследницы смотрят косо…
— Да, кстати. Зная твою излишнюю честность, оговорю отдельно — главе династии тоже не сообщай. А я, в свою очередь, даю слово, что не замыслил ничего против Орхидеи.