Долгий поцелуй.
Арнольд (мрачно поворачивается к Морису, бросает на него тяжелый взгляд и ворчит). Так и есть, они вжились в роли!
Сцена третья
Та же декорация. Мишель и Мотл друг против друга. Остальные сидят у печки.
Мотл (играет). Капитан Дрейфус, надеюсь, вы хотели бы избавить свою родину от стыда представить миру печальный спектакль — военный суд по обвинению в государственной измене над офицером генерального штаба французской армии… Вы совершили чудовищное преступление, и я надеюсь, что у вас достанет, по крайней мере, мужества выдержать его последствия и самому свершить правосудие.
Кладет на стол револьвер и удаляется.
Мишель (медленно подходит к столу и смотрит на револьвер. Читает по тетрадке). Они хотят, чтобы я застрелился? Они говорят о правосудии? Но за что? Что я сделал?.. Командир приказывает мне покончить с собой, и, как хороший солдат, я обязан повиноваться, но… почему, почему? Почему он говорил о военном суде? О том, что я виновен в государственной измене? Почему мне желают смерти? Во имя родины, сказал он? Родина хочет, чтобы я умер?.. Родина?
Берет револьвер, некоторое время смотрит на него, потом подносит к виску, держит в нерешительности, затем отбрасывает далеко в сторону.
Морис (вопит). Бабах…
Мотл (играет). А! Я так и думал!.. Вам легче изменять, чем раскаиваться!.. Вот под какой удар подставляет себя армия, принимая ваших в свои ряды: на стыд и бесчестие обрекает она себя!
Мишель (читает по тетрадке). Вам ли, майор, говорить о бесчестии? Вам, кто обвиняет меня в измене без всяких оснований? Вам, кто требует, чтобы я покончил с собой, в то время как я не совершил никакого проступка и не знаю даже, о чем, собственно, идет речь… У меня нет никаких причин бояться чего бы то ни было, даже и военного трибунала; что до моей родины, которую я боготворю, то я готов отдать жизнь за нее, но сражаясь с врагом, а не так!
Мотл (играет). Наденьте наручники на изменника!..
Морис. Прошу тебя, Мотл, сделай хотя бы жест!
Мотл. Какой жест? Кому? Никого нет!
Морис. Будет солдат, ты его подзовешь жестом, а он наденет наручники…
Мотл. Почему же его нет?
Морис. Эти детали добавляются в самый последний момент!
Мотл. Ну тогда и я сделаю этот жест в последний момент!
Морис. Пожалуйста, Мотл, что тебе стоит? Если никто не будет стараться…
Мотл. Вот это мило, мало того что я играю всех сволочей в этой пьесе, меня еще и поносят за то, что я не делаю жеста кому-то, кого попросту нет… Ладно…
Вздыхает и делает неопределенный жест, как будто бросает через голову все свои огорчения.
Наденьте наручники на этого изменника!.. Так хорошо?
Мишель (читает по тетрадке). Наручники? Мне? Офицеру французской армии? Как пережить подобное оскорбление? Майор, честью своей, женой, детьми клянусь вам, я невиновен и ничего не знаю о том, что мне вменяется в вину!
Морис. Хорошо, пока остановимся здесь.
Арнольд. Что, перерыв?
Морис. Да, перерыв!..
Все садятся у печки. Залман наливает чай. Пауза.
Арнольд. Если была бы хоть капелька водки, можно было бы…
Залман. Никто не запрещает ее принести…
Арнольд. О, я-то не пьянчужка какой-нибудь!.. Могу обойтись… Пусть другие приносят, если хотят…
Морис, прихлебывая чай, ободряет Мишеля, который кажется обескураженным.
Морис. Ну, что ты хочешь… постепенно все получится, потихоньку дело продвигается вперед… Кое-что и сейчас уже хорошо, даже отлично. Вот эта сцена, к примеру…
Мотл. Я согласен, а когда еще у него будет…
Морис (прерывает его вежливо, но твердо). Прошу тебя, не надо об этом!
Мотл. Ладно, ладно… не буду… но все же костюм, он свое берет…
Морис. Кстати, скоро ли будут готовы костюмы?
Мотл. Доверься мне! Останешься доволен…
Морис. Ты используешь гравюры?
Мотл. Я?
Морис. А кто же еще? Я ведь тебе дал гравюры? Ты их смотрел?
Мотл. Так, посмотрел…