«Всё у него идёт по плану», — подумала Эленка, прежде чем потерять сознание.
Когда Эленка пришла в себя, она сидела на том же стуле, за тем же столом. Голова её поникла вниз, и первое, что она увидела, открыв глаза — маленькая резная трубочка в её руках. Боли не было. Звуков не было. Было по-утреннему светло.
Эленка попыталась поднять голову и посмотреть по сторонам, но не смогла. Попыталась пошевелить пальцами на руках — безрезультатно. Закрыть глаза…
Вдруг её тело само собой выпрямилось на стуле и посмотрело вперёд. Альберт сидел напротив и что-то говорил. Но не ей, а кому-то за её спиной. Читать по губам она не умела, но нетрудно было догадаться, что здесь произошло и что будет дальше.
Первое, что пришло Эленке на ум:
«Они хотели активировать артефакт, пока я была без сознания, но ничего не вышло, ведь Пращуры-создатели идиотами не были: только человек в сознании может менять мир».
Затем она мысленно злорадно улыбнулась:
«Ах, как было бы для всех удобно: я бессознательно запускаю артефакт и делаю то, что они от меня хотят. Потом просыпаюсь где-нибудь в кровати с полностью восстановленным слухом и в полном неведении принимаю извинения за „случайный“ удар в колокол. Меня мучают сомнения, что здесь что-то не так, но нет никаких доказательств. Летающая Крепость приземляется на своей стоянке, я её покидаю и… Всю жизнь живу на „коротком поводке“ — они могут провернуть со мной то же самое в любой момент, а до артефакта я добраться уже не смогу. Никогда».
Альберт закончил говорить. Эленкино тело встало и пошло к лестнице. По лестнице оно спустилось к подъемнику и зашло в его кабинку.
Всё продолжая стоять спиной ко входу, девушка спустилась на подъемнике вниз. Перед ней открылись вторые двери кабинки, и она вышла в полуосвещенный коридор. Альберт поравнялся с ней, и дальше они уже шли вместе.
Благодаря ли силе воли или непрофессионализму идущего за ней мага, Эленка смогла сохранять ясность сознания, но оно было поделено как бы на две неравные части, где ей принадлежал лишь маленький уголок наблюдателя.
Бесконечный коридор никуда не сворачивал и не давал Эленке ни одной возможности увидеть того, кто идёт у неё за спиной и ею управляет.
Почему ей не завязали глаза, она не знала. Должны были, чтобы не рисковать. Ведь она может легко снять это наваждение, если хотя бы мельком или краем глаза увидит мага за её спиной. Может быть, они об этом не знали, а может — были полностью уверены в безоговорочном контроле над ней.
Все попытки расширить зону своего влияния на собственное тело ни к чему не приводили, и Эленка полностью сосредоточилась на том, что она видит перед собой. Но в поле зрения попадали лишь тусклые магические факелы на стенах едва освещенного каменного коридора да едва различимый профиль Альберта по левую руку.
Они шли долго. Достаточно долго, чтобы успеть пересечь всю Крепость по диагонали.
Эленка давно уже ожидала увидеть лестницу наверх или кабинку подъемника, и, наконец, её ожидания оправдались: из полумрака коридора вынырнули знакомые двери подъемника или, по крайней мере, очень похожие на те.
Все трое зашли внутрь кабинки подъемника, он медленно заскользил вверх, и через несколько минут все вышли через противоположные двери. Обернуться или увидеть мага за спиной Эленке так до сих пор и не удалось. Они вышли на смотровую площадку.
«Это другая башня, — подумала она. — Хоть без колокола на этот раз».
Эленка подошла к каменным перилам. Её взору открылась бескрайняя, пожелтевшая за лето степь, граничащая с настолько же бескрайним зелёным лесом.
Трубочка в её руке потеплела. Эленка выставила руку за перила и почувствовала, что трубочка начинает наполняться её энергией. Она высасывала из Эленки все запасы магии, как маленький младенец сосёт грудь матери и всё не может остановиться…
«Глупый! Остановись! — кричала она ему, но тело не произносило не звука. — Быть беде! Стой же! Услышь меня!!!»
Но творение Пращуров её не слышало. Марево над трубочкой уже превратилось в огромный шар, который начинал напоминать грозовое облако.
Эленка начинала паниковать. Она пыталась разжать пальцы и уронить трубочку в пропасть — всё было тщетно.
Самое страшное случилось потом — из её уст начали вылетать слова и складываться в ужасные строки. Пусть она их и не слышала, но каждое произнесённое слово отпечатывалось в её сознании раскалённым клеймом.