По правде говоря, Дирн никогда раньше не был снизу, и потому подготовка была ему более чем необходима, и он сам четко осознал это уже после того, как Аваддон добавил второй палец, но, несмотря ни на какие неудобства, его член так и не опал, Аваддон распалил его до такой степени, что сейчас это, наверно, было просто невозможно.
Дирну хотелось кричать, когда пальцы без всякого сострадания начали пронзать огненную точку глубоко внутри него, ему казалось, что он сдерживает себя, но нет – крики действительно вырывались из его горла, и это было так мощно и честно, что Аваддону захотелось в кровь искусать его прекрасную кожу. Он вошел резко, одним беспощадным рывком, и сам низко застонал, ослепленный чудовищной узостью, от которой у него внутри всё заклокотало. Он услышал болезненный выдох Дирна, увидел его ошеломленное нестерпимой болью лицо и тут же ломанулся снова, в этот раз успешно достигая сладкой точки.
Дирн снова потерялся в собственных стонах и криках, постепенно забывая о боли и неосознанно рыдая от переизбытка эмоций и ощущения самой яркой близости, которая когда-либо была в его жизни. Аваддон видел его слезы, понимал их причину и еще жестче брал его, заставляя запомнить эти мгновения, навсегда отпечатать не только в теле, но и в сознании, чтобы никто уже и никогда не смог затмить охватившее их в этот момент безумие.
То, что Дирн испытал в самом финале, вряд ли можно было назвать простым оргазмом. Это был взрыв, унесший его из материального мира в полнейший эмоционально-физический хаос, пробивший все его тело бешеной дрожью и в итоге действительно заставивший забыть обо всем, что он знал до сих пор. Ему было и хорошо, и страшно в одно и то же время, и потрясенное сознание в какой-то момент просто не выдержало этой свирепой агонии, погрузив его в уютную темную бессознательность.
Когда он пришел в себя, никто уже к нему не прикасался, в комнате стояла полная тишина, и можно было подумать, что, кроме него, здесь никого больше нет, но Дирн не поверил в это. Он принялся напряженно ощупывать постель и почти сразу наткнулся на расслабленную руку совсем недалеко от себя. Этого ему было совершенно достаточно, он тут же откинулся на свою половину, не обращая больше на «соседа» никакого внимания, и позволил себе просто млеть после пережитой бури.
Стоит отметить, Дирн был довольно романтичным парнем, он бы с удовольствием обнял партнера (тем более такого заботливого и талантливого) и уснул, не выпуская его из рук, но такое поведение показалось ему нехарактерным для мальчика по вызову, и он решил воздержаться.
Он никогда в жизни не был настолько удовлетворен. Мягкая истома пропитала каждый его орган, всю кровь и плоть, даже кости превратила в рыхлое тесто, которое уже никакая сила не смогла бы привести в движение. Он был изрядно утомлен еще до Краеугольного Собрания, а сейчас и вовсе был на грани полной дезориентации. Замученный и счастливый, он опасался, что кое-кто захочет продолжить ночные развлечения, но время шло, а никаких попыток не следовало, и, в конце концов, Дирн позволил себе на время отпустить все впечатления сумасшедшего дня и дать волю желанной сонливости.
Пусть его мыслительные способности слегка притупились в этот момент, он отдавал себе отчет во всем, что только что произошло, и открыто признавал, что его интерес к человеку, что лежал сейчас рядом с ним, не только не угас после их близости, но наоборот – стал лишь еще сильнее, возрос настолько, что теперь ему было еще любопытнее, даже еще интереснее, чем до того, как они встретились. Он хотел узнать, откуда взялись эти шрамы, кем был этот человек, умудрявшийся быть одновременно подавляюще властным и таким безжалостно нежным…
Аваддон все это время не сводил с него пристального взгляда, испытывая попеременно совершенно разные чувства. Но у всех этих чувств было одно важное сходство: все они были пронизаны глубоким интересом и непреодолимой симпатией, симпатией, за каких-нибудь полчаса подвергнувшей всё мировосприятие Аваддона серьезным изменениям.
Поначалу, глядя на то, как тяжело дышит Дирн, еще не оправившись до конца после первого раза, он испытывал желание снова накрыть его собой и еще раз провести через тот же ослепительный маршрут и делать это вновь и вновь до бесконечности, пока оба они просто не умрут от потери сил. Но стоило ему увидеть громадную усталость Дирна, его закрывающиеся против воли глаза, затрудненные движения, как от его безумной похоти не осталось и следа.
Кроме того, для Дирна это был первый раз, Аваддон и так был с ним грубее, чем следовало, и мучить его в таком состоянии и дальше ему было совершенно не под силу. Возможно, будь это настоящий представитель древнейшей профессии, Аваддон бы не остановился, посчитал бы справедливым хорошенько поиграть за свои деньги, но перед ним был Дирн Барн-о-Бас, появившийся здесь только из любопытства, человек, подаривший ему неслыханное удовольствие без всякого страха перед его темным увечьем…
У Аваддона что-то вздрогнуло внутри, когда Дирн начал искать его, а стоило их рукам соприкоснуться, как ему захотелось крепко прижать парня к себе и не разрывать объятий в течение всей ночи, грея его своим теплом и одновременно самому обретая покой от его спокойной доверчивости. Но Дирн тут же отстранился и больше не искал прикосновений.
Аваддон не расстроился. Он продолжил наблюдать за ним, и когда Дирн заснул, встал с постели, выбрал лучшее и самое мягкое покрывало, бережно укрыл его и, накинув на плечи халат, сел на кровать рядом с ним. Так ему было удобнее смотреть, и этому занятию он посвятил всю оставшуюся часть ночи до самого рассвета.
Он не смел трогать Дирна, боясь разбудить его, но смотрел на него постоянно, как на непостижимое чудо, в которое сам не мог поверить. Откровенно говоря, понять его было не так уж и сложно. Ведь он впервые в жизни встретил человека, который совершенно его не боялся.
Незадолго до рассвета он осторожно погладил Дирна по щеке и тихо произнес:
- Мы еще встретимся.
Посидев в том же положении еще какое-то время, он ушел, не чувствуя ни малейшей грусти. У него не было причин грустить, потому что он знал так же твердо, как и собственное имя, что их следующая встреча состоится очень скоро.
========== Глава 5. Новый игрок ==========
Дирн вернулся в «Белый Пион» рано утром и почувствовал себя на редкость необычно, получив, наконец, возможность избавиться от повязки. Он уже настолько привык полагаться только на слух и внешние ощущения, что теперь испытывал настоящий восторг от возможности без всяких затруднений воспринимать окружающий мир.
Терри, убедившись в том, что он здоров и невредим и не выказывает никаких болезненных симптомов, велела ему идти в дом, а сама вступила в переговоры с доставившим его слугой. Это был тот же самый человек, который увез Дирна вчера вечером.
Дирн охотно подчинился и расположился со всеми удобствами в своем любимом кресле на террасе. Время было раннее, но на столе уже поджидал вкуснейший завтрак, сервированный на двух персон, и Дирн не стал дожидаться разрешения: с бешеным аппетитом накинулся на еду, чувствуя себя так, словно не ел ничего целую неделю.
Вообще-то ему следовало поспешить, чтобы вернуться домой к положенному времени, но он не стал. Опоздание уже, в любом случае, было неизбежно, а лишний час вряд ли мог на что-то серьезно повлиять. В конце концов, у него были надежные руководители, в компетентности которых не приходилось сомневаться.