Пока что наше положение казалось не таким уж скверным, каким могло бы быть. Пока мы живы — есть надежда, а как только погибнем — нам будет уже плевать. Такой настрой часто выручал меня раньше, даже в самые тёмные времена.
— Кто знает, далеко нам ещё шагать? — простонал Асмунд.
— Мерсия широка и просторна, — поучающим тоном, явно кого-то передразнивая, произнёс Лейф.
— Пару дней точно, — ответил Гуннстейн. — Можно было бы быстрее, но…
— Но вы не хотите проявить милосердие к хёвдингу и отправить его на встречу с Одином, — сплюнул Рагнвальд. — Если ты, Гуннстейн, боишься, я могу добить его сам. Как и остальных. Все они — славные воины, мои названые братья. Они станут достойными кандидатами в эйнхерьяр*.
— О, боги великие, — произнёс Торбьерн, демонстративно закатывая глаза. — Кончай строить из себя годи*.
— Смейся, скальд! А я посмеюсь над тобой, испившим мёда поэзии из-под орлиного хвоста! — сказал Рагнвальд.
Торбьерн насупился, положил широкую ладонь на топорище. Отваги моему кузену и в самом деле не занимать, вот только сейчас не время для склок в отряде. Я вышел вперёд, загораживая их друг от друга.
— Успокойся, брат, прибереги силы для местных, — сказал я. — И ты, Рагнвальд, тоже. Скоро нам всё равно придётся остановиться на ночлег. Сдаётся мне, наши друзья эту ночь не переживут и без твоего милосердия.
— Это будет бесчестная смерть, соломенная, они будут вечно гнить в Хельхейме, словно рабы или девки, — заявил Рагнвальд.
— Ты можешь приглядывать за ними ночью, — сказал я. — Вложить в их руки оружие в нужный момент.
Рагнвальд нахмурился.
— Нам всё равно потребуются часовые. Я разделю с тобой эту обязанность, — сказал я. — Первую половину ночи дежуришь ты, вторую половину — я.
— Годится, — произнёс Рагнвальд.
Время и в самом деле близилось к вечеру. Солнце медленно опускалось к холмам и болотам, так что у нас имелось ещё немного времени, чтобы найти подходящее место для ночлега. В стороне от дороги, достаточно сухое и закрытое от любопытных глаз, и в то же время просторное, чтобы вместить весь наш караван. Задачка не из простых, так что решать её начали задолго до того, как опустились сумерки, хотя, если бы я шёл один, я бы предпочёл идти до самого заката, как можно дольше, покуда можно различить дорогу. А если ночь будет лунной, то пошёл бы и ночью, лишь бы поскорее убраться отсюда.
Но в составе каравана это нереально. И если людей ещё можно замотивировать, то лошадям обязательно нужен отдых, если мы не хотим тащить всё на своём горбу, лишившись коней по глупости. Увы, это не мотоциклы и даже не мопеды. Даже не пожилая шишига, требующая к себе столько же внимания и заботы. Это живые существа, и даже я, сугубо городской житель, видел, что лошади заметно устали за день. Люди устали тоже, но человек гораздо выносливее. Особенно в критической ситуации.
Нам повезло. Мы нашли подходящее место почти сразу же, как вошли в небольшую ясеневую рощу, где молодые клёны и ясени скрывали всё желтеющей листвой, клонящейся к дороге. Первая же поляна, найденная чуть в стороне от дороги, позволила нам с комфортом расположиться вдали от возможных наблюдателей. Расседлали и развьючили лошадей, собрали валежник прямо здесь, на поляне. Тут же обнаружилось и старое кострище, кто-то уже останавливался здесь на привал.
Сначала я не хотел зажигать костёр, чтобы не выдавать наше местоположение, но желание поесть горячего всё-таки пересилило. Да и перспектива караулить полночи в кромешной тьме, в ночном лесу, тоже как-то не вызывала у меня восторга, поэтому я не сказал ни слова, когда Кьяртан разжёг пламя с помощью огнива и ножа.
Гуннстейн отправил всех запасать дрова, и вскоре на поляне высилась целая поленница. Хватит на всю ночь, ещё и останется на следующий раз тому, кто остановится здесь после нас.
Я завалился спать одним из первых, зная, что мне предстоит караулить вторую половину ночи, самое неприятное время. Холодно, зябко, хочется спать, хочется жрать, глаза сами смыкаются, независимо от того, сидишь ты у тёплого костра, стоишь под грибком или бродишь по маршруту. В мирное время, бывало, мы спали на ходу, на автопилоте проходя все нужные повороты.
Когда пришла пора вставать, Рагнвальд тихо толкнул меня в плечо, а когда я поднялся с места, он молча занял моё, завернувшись в плащ. Ночью эта роща казалась гораздо более мрачной и жуткой, чем при свете солнца, но я лишь попрыгал на месте и растёр уши, стряхивая остатки сна. Жуткие и кривые силуэты деревьев не могут тебя убить, в отличие от карательной экспедиции мерсийцев, которая может нагрянуть в любой момент.