Я ответила ему бесцветным голосом, жалким, тихим и несчастным.
Успокоившись, Виктор вернулся к кровати, нашел глазами решетку, упал на колени, рванул изо всех сил и вытащил маленький, плоский квадратный пакетик.
Закрыл глаза, присвистнув от счастья.
Я находилась все в той же позиции, но еще не вернулась, по-настоящему — нет.
Наконец он посмотрел на меня:
— Ты виделась с Мирей?
— Пришла увидеться с тобой сегодня утром…
— Вот интересно — чем бы все закончилось, не заявись ты к ней… Поздравляю, ты была неподражаема… Хочешь долю от продажи?
Я посмотрела направо, налево, себе под ноги — не поворачивая головы. Не знаю, почему я так делала — но делала же, вращая глазами со страшной скоростью. Главным в тот момент было — не взглянуть на него.
Разве я не сделала все по высшему разряду, чтобы наша жизнь продолжалась как раньше?
Так почему же ВСЕ не так? Почему он не обнимет меня?
И я пустилась в объяснения, вращая глазами, как дебилка, вообразившая себя жирной мухой:
— Ты-не-должен-злиться-на-меня-за-то-что-я-вчера-сказала-что-не-знаю-Соню-и-могла…
— Это было хрен знает как важно для меня! И ты это знала. Ты не должна была ТАК со мной поступать. Не должна…
Я посмотрела на него, чтобы получить подтверждение услышанному: да, он все для себя решил. Далекий, враждебный. Чужой.
— Не бросай меня, умоляю, не бросай…
Как только эти гребаные слова вырвались у меня из глотки, я уже не могла остановиться и все повторяла и повторяла их.
А он все молчал и молчал со скучающим видом.
Потом наконец подошел. Я бросилась к нему на грудь, но его не было — он отсутствовал. Я точно это знала, потому что помнила, как все было, когда он меня на самом деле хотел.
Он снова повторил — таким тоном, будто это причиняло ему боль, но он был бессилен и ничего не мог изменить:
— Ты не должна была так со мной поступать.
Потом обнял меня за талию, отвел в ванную, поставил перед умывальником, взглянул на мое отражение в зеркале. Ладони скользнули на бедра, поцелуй в шею, глаза в глаза в зеркале…
Я судорожно цеплялась за край раковины. Я хотела его. И он взял меня — даже не сняв джинсы, просто расстегнул зиппер, спустил мне трусики до щиколоток. Я не могла встать, как мне хотелось, и двигалась совершенно механически, а он это понял, почувствовал, и задвигался быстрее, грубее, искал меня, и находил, и делал ЭТО, и все исчезало, и он держал меня за волосы, забираясь все глубже внутрь.
Я почувствовала, как Виктор взорвался — ногти впились в мою кожу, как крючья, как будто он пытался сломать меня.
Мы не разговаривали. Провели полдня в этой ванной, совокупляясь, как животные, то на полу, то стоя у стены, и все это время я знала, что Соня лежит рядом, на кровати, прикрытая одеялом. До меня постепенно доходило все, что случилось. Много часов подряд мы карабкались на стены, бились на холодном кафельном полу, свиваясь в клубок. И мне было хорошо, и я облизывала пальцы, и чувствовала его целиком. Я хотела только его, он один был для меня реален.
Он погладил меня по волосам и сказал:
— Ладно, пора действовать… Нальешь ванну? Отмокнем и — вперед. Договорились?
Виктор вышел, я долго спускала воду, чтобы стала погорячее. Думаю, что была не в себе в тот момент, — чувствовала одновременно блаженство во всех членах и пришибленность.
Я присела на край ванны.
Соня… Ее голова, размозженная пулями… Мертвое тело, похожее на тюфяк, прикрытый окровавленными простынями.
Но дело того стоило. Я должна была так поступить.
Потому что, пока ты со мной, все остальные так далеко и я не боюсь, потому что, пока ты со мной…
И тут я поняла, что Виктора нет рядом.
Я тихонько позвала:
— Виктор?..
Наверно, я бог знает что себе вообразила. Крикнула громче:
— Виктор?
Но я точно знала, что его нет в комнате, что он исчез, как только вышел из ванной, скатился вниз по черной лестнице, прямо на улицу, бросив меня.
22.55
Я так и осталась сидеть на краю ванны. Прямая, неподвижная, ладони судорожно сжимают бортик.
Я ждала, потому что надеялась, что он передумает и вернется за мной. Смутно, не признаваясь себе. Он передумает. Он вернется. Я ждала, потому что не хотела ни понимать, ни смиряться.
Когда в дверь номера постучали, я вздрогнула, вскочила, вздрючилась, поверив на мгновение, что это он.
Вот только он не стал бы стучать. Нужды не было.
В дверь снова постучали, и я окончательно опомнилась. События наваливались, мысли прояснялись, по нервам ударил страх.