-Аааа! Боги, за что!!?? - чуть ли не плача, простонала я. - Да быть не может! - несколько раз перечитала последние строки, но ничего не изменилось. Рафаэль улыбался, но смотрел, словно на жительницу психбольницы. - Они их прервали, Раф, понимаешь? Прервали на таком месте! У-у-у!!! - взвыла я, беря в руки самое большое пироженко с обилием заварных сливок. - Что б их, этих друзей… - жуя, бормочу. Юный лорд пододвигает ко мне стул, я тут же плюхаюсь на него, вся в депрессии. - Ну, как так можно, Рафаэль? Мое сердце не выдержит таких перепадов. - снова простонала я, кусая чудо кондитерской техники. Очень вкусные пироженки…
Крейв выдвигает стул себе, поворачивая его спинкой к столу, запрыгивает, как на верного скакуна и берет этот злосчастный роман в руки. Сначала, я хотела его остановить, но припоминая реакцию зверя на любовные и физические терзания героев, оставила эту мысль, лишь только сказала:
-Чтобы понять всю бездну моих мучений, начинай с предыдущей страницы. - юный лорд так и сделал. Перевернул и погрузился в мир птицы «обломинго». Я с затаенным дыханием следила за Рафаэлем, потягивая чаек, и пыталась примерно предположить, что сейчас видят его глаза.
Крейв-младший опустил подбородок на руку, которая покоилась на спинке стула, и хмыкнул. Наверное, он примерно на том месте, где Джонни и Люсия поссорились. Да, глупая там была сцена, но это значит, что сейчас начнется акт примирения! Брови Рафаэля медленно поползли вверх, а улыбка стала шире. Момент, где Джонни срывает с возлюбленной ее одежду. Дальше будет самое щекотливое описание. И мои предположения подтвердились. Рафаэль подпер подбородок кулаком, улыбка исчезла, уступая место полной сосредоточенности, дыхание стало тише и глубже, я следила за всем с замиранием сердца. Зверь реагировал примерно так же… Вот парень переворачивает страницу, дыхание замирает, а потом он медленно выдыхает, убирая от себя книгу с таким видом, словно она открыла ему что-то невиданное.
-Будь я на месте Джона, убил бы поганца… - а я не выдержала и расхохоталась. Но смеялась не долго. Рафаэль вдруг подался вперед, протянул руку к моему лицу и нежным движением стер с уголка губ крем, после чего облизал свой палец. Я сидела ни жива, ни мертва, а как-то в прострации… Ну прям сцена из романа ожила. А Рафаэль смотрел на меня и улыбался так нежно и в то же время задорно.
-Раф, ты мог просто сказать. - от смущения у меня сел голос.
-Прости, Аури, не смог удержаться. - улыбнулся он.
-Аури? - недоуменно спросила я. Что-то смутно знакомое, быть может когда-то слышала, но вспомнить не могу. -Что это? - Крейв сцепил руки в замок и опустил на них подбородок. Все продолжал улыбаться и смотреть на меня. Эта улыбка была не такой липкой и похабной. От такой улыбки начинали гореть щеки и колотиться сердце.
-Аури - всего лишь одно из марийских обращений. - наблюдая за мной, сообщил Рафаэль с видом задорного мальчишки.
-А что оно значит? - уточнила я с подозрением.
-Не скажу. - тут же ответил хозяин поместья и прикусил губу. По телу вдруг пробежалась волна теплых мурашек.
Закралось не очень хорошее подозрение по поводу данного обращения, буду надеяться, что я просто его с чем-то путаю.
***
Вечером я надела длинное, но легкое летнее платье по неортанской моде. Оно выгодно подчеркивало мой силуэт, что мне, определенно, нравилось. Волосы решила распустить. Когда выйду на работу, их придется отрезать, так что буду наслаждаться своими длинными локонами, пока есть возможность. Спустившись к выходу, встретила пожилого дворецкого Сентью.
-Сентью-десс, можно задать вам вопрос? - мужчина улыбнулся и учтиво кивнул. - Что значит обращение «Аури»? - дворецкий заметно удивился. - Просто лорд Крейв-младший назвал меня «Аури», а объяснять не хочет. Это немного… напрягает. - Сентью вдруг расплылся в улыбке.
-Ох, Ксена-десс, Аури очень древнее обращение и мало кто удостаивается чести… - начал было дворецкий, но Рафаэль его прервал.
-Прекрасно выглядишь, Ксена-ти. - на лорде была приталенная черная рубаха, расстёгнутая у горла, и черные брюки. Выглядел он… впечатляюще. Потом Крейв-младший обратился к дворецкому. - Сентью… - и приложил указательный палец к губам в знак молчания. Дворецкий улыбнулся, поклонился и удалился, а я просто кипела от негодования.