Теперь бросают кошачье чучело в другом направлении, громко и внятно произносят: «аппорт!» и хвалят и ласкают собаку после того, как она сделала поноску.
Командой «ищи, ранен!» ее снова посылают к оленьему чучелу, командуют там: «down!» и снова подзывают к себе. Эти два упражнения нужно попеременно повторить 30–40 раз, пока собака поймет разницу между командой: «ищи, ранен» и «аппорт», чучелом оленя и кошки. С этих пор собаку оставляют лежать дольше у чучела, а его помещают на более далекое расстояние от себя. Собаку подзывают к себе, заставляют ее сесть и командуют: «ищи, ранен!» Она, конечно, не понимает новую команду и будет сидеть. Тогда, указывая собаке на чучело, подводят ее к нему, беспрестанно говоря: «где чучело?!» Оленя убирают, хвалят и ласкают собаку и дают ей кусок мяса. То, что чучело берут и уносят, является для собаки всегда знаком, что она верно указала. Если упражнение нужно повторить, собаку отводят на старое место, где она должна сделать «down», в то время как дрессировщик кладет где-нибудь оленя. Затем снова заставляют собаку командой: «ищи, ранен!» искать оленя, командуют: «down!» Как только она к нему подойдет, оставляют ее лежать возле чучела минуты две.
Затем подсвистывают к себе и снова посылают искать возгласом: «ищи, ранен! где чучело?!» Нужно от 40 до 60 упражнений, пока собака поймет в чем дело. Оленя прячут, бросают в соседние комнаты и т. п. и следят за тем, чтобы собака и без особенного приказа, как только найдет его, ложилась бы рядом, пока не раздастся свисток.
Если есть поблизости сад, то по возможности скорее следует начать упражнения на свободе. Для них особенно удобна молодая поросль, поверх которой можно следить за собакой. При этих упражнениях никогда нельзя бить собаку, если бы она по команде: «ищи, ранен!» не хотела идти, то берут ее на привязь и, командуя: «ищи, ранен!», легкими толчками ведут вперед. Чтобы избавиться от таких неприятных проводов, она скоро пойдет одна. Если собака верно укажет, то ее должно похвалить и поласкать, дать ей приготовленный кусок мяса и прекратить упражнение. Собаку, указывающую место, где лежит убитое животное следует удерживать от желания бросаться вперед частым «down».
Если удастся застрелить оленя в присутствии молодой собаки, то заставляют помощника оттянуть тушу шагов на 50–60 в кусты и отводят собаку на горячий еще след. Собака охотно пойдет и, найдя животное, попробует его душить. Это можно допустить; но как только она захочет его тащить, то нужно ее остановить возгласом: «это что такое?!» и командой: «down!» Затем идут обратно, подсвистывают собаку и заставляют ее вновь указать животное.
Натаска собаки в первом поле
Приучить собаку понимать смысл дичи является искусством натаски.
1. Общие основные положения.
Многие дрессировщики, умеющие хорошо обучить собаку комнатной дрессировке, в то же время не способны правильно поставить собаку для охоты. Под натаской я здесь разумею не только работу собаки на куропаток, но развитие охотничьей собаки для разносторонней деятельности в поле, в лесу и на воде.
Беря на себя задачу выработать для охоты молодую собаку, «натаскать» ее, охотник должен считать своим основным положением, что охота есть только средство, т. е. дело второстепенное. А цель, т. е. главное дело, заключается в правильной натаске собаки.
Многие охотники держатся странного убеждения, что по окончании мучительного периода парфорсной дрессировки наконец наступил момент пожинать плоды тяжелой работы в форме неограниченных удовольствий охоты. Они пресыщены «сухою работой» и думают наконец «полакомиться чем-либо хорошеньким на покое».
Следовательно, ясно само собой, что так называемые «стрелки», которые не могут видеть дичь без того, чтобы в нее не палить, совсем не годятся для натаски. Кто сам не дрессирован, тот не в состоянии дрессировать и собаку.
Дальнейшее условие для развития собаки – это соответствующее место, населенное в достаточной степени дичью. При отсутствии возможности охотиться лучшая собака в руках знающего свое дело дрессировщика никогда не будет обладать надлежащей опытностью. Только постоянные упражнения создают знающего свое дело мастера, только тем, что собака является неразлучным спутником своего господина в течении целого года, при самых разнообразных условиях охоты, достигается ею та уверенность, опытность и разносторонность, охватывающиеся одним общим термином «охотничья собака».
При натаске в лесу охотник не должен тешить себя иллюзиями, что его собака, на развитие которой он положил столько терпения и труда, будет так же послушна, как при дрессировке в закрытом помещении или при упражнениях на свободе.
Страстность собаки унесет ее, она сломает оковы дисциплины, собака будет делать ошибки и тем чаще и скорее, и дальше уклоняться с узкого пути добродетели, чем большею страстью, увлечением она обладает, тем больше ее способности соответствуют требованиям, которые предъявляем к охотничьей собаке.
Уже очень многое достигнуто, если руководитель будет считать этот ход развития естественным, будет полагать, что попытка на дичь есть прямое продолжение парфорсной дрессировки, в которой только чучела животных заменены живыми существами. Наоборот, собака вступает в совершенно новый для нее мир, впечатления которого, при совместном воздействии смертоносного оружия, влияют на нее совершенно по-другому, чем невинные забавы в дрессировальном зале.
Натаска имеет тот смысл, что направляет неотъемлемую страсть собаки по правильному пути, чтобы извлечь из нее пользу для охоты. Поэтому ни под каким видом нельзя подавлять страстность собаки, на что склонно большинство руководителей, находясь в беспрестанной боязни, что собака может исправиться и выродиться.
Прежде чем ставить молодой собаке требование подчинить свою страсть целям охотника, она должна сперва понять цель и настроение охотника, а этому пониманию не научишь, если за каждую ошибку обжигать ее дробью или мочалить плетку о ее спину, и, наоборот, этого можно достичь бесстрастной, разумной натаской в течение долгого времени, при увеличивающемся понимании, растущей опытности.
Наказывать молодую собаку, конечно, нужно, если она не будет повиноваться; а главное же заключается в форме и степени наказания, причем необходимо считаться с индивидуальностью собаки. Обращать на это внимание при натаске гораздо вернее, чем во время комнатной дрессировки.
Так как весенние щенята имеют различные преимущества, то относительно последовательности времени обучения я могу сказать, что годовалая собака, прошедшая в течение месяцев февраля – мая дрессировку par force, в июле уже созреет для натаски.
Введением в натаске охотничьей собаки является ищейная охота в поле и прежде всего на куропаток, которые достаточно приспособлены, чтобы сделать собаку годной для охоты и приготовить ее к дальнейшим более серьезным задачам.
Охота на куропаток имеет еще тем большее значение, что развивает в собаке необходимые для стойки качества; охотничья собака должна хорошо делать стойку, несмотря на то, что впоследствии она будет приучена к различным другим родам охоты. Водяную охоту можно начинать до начала полевой, приучая собаку делать поноску из воды и искать по болотам. Водяная работа настолько отличается от всех других, что здесь приходится устанавливать совершенно иные основные правила, чем при других родах охоты. Доказательством отсутствия всякой практической опытности было бы, если бы мы не начали приучать собаку к воде на том только основании, чтобы спасти принцип, что молодую собаку прежде всего надо поучить искать и делать стойку. Я приучал всех своих молодых собак без исключения ко всякой работе, прежде чем была убита при них хоть одна куропатка.
Другого взгляда я держусь относительно поноски на кровавом следу и вообще работы по кровавому следу. Прежде чем собака научится пользоваться носом, отыскивая следы на земле, она должна научиться определять присутствие дичи по ветру. Иначе может случиться, что собака будет плохо искать и путаться по следам пернатой дичи.