В общем, мы, до сих пор, еще не научились разграничивать запахи подобно ощущению других чувств. Вспомним только, как необыкновенно тонко мы разграничиваем ощущения света, цвета и слуха, как богата здесь номенклатура, как тонко различаются звуки разных инструментов. В области запахов мы очень бедны. Все сводится к приятному и неприятному, что и составляет почти все, имеющееся в нашем распоряжении. Выражения «крепкий», «сильный», «слабый», «острый», «пряный» — это выражения, употребляемые по отношению не только к обонятельному органу. Наконец, характеристика отдельных запахов, как, например: розы, резеды, чеснока, куропатки, лисицы и т. д., непосредственно связана со зрительными представлениями. Когда мы говорим: «пахнет розами», у слушателя получается воспоминание не только запаха их, но воображение рисует ему в его сознании и внешний вид цветка, притом, не одного, а всех роз, когда-либо им виденных. Следовательно, понятия (термины) для выражения этого чувства не столь цельны (чисты).
У собаки все это по-другому. Тут ощущение пахучего вещества не затемняется отвлеченными понятиями, но специфический запах прочно фиксируется (укрепляется); не словом, не появлением запаха возникает желание, стремление, похоть, страсть овладеть им — нет, а потребностью нюхать — пока не подойдет охотник и выстрелом не уничтожит пахучее вещество. Мертвая куропатка для подружейной охотничьей собаки не существует.[2]
Пахучие вещества, подобно свету и звуку, мало телесны. Егер утверждает, будто они не что иное, как растворенные белковые тела, действительно вещественные предметы, составляющие душу его, материально удобо-схватываемы и удобо-улавливаемы, как мухи. Это не верно. Если, после линяния лисицы, человек пройдет вблизи ее норы, то неприятный запах лисицы будет резко отчетливо воспринят обонянием его. По Егеру же, часть лисицы должна была бы внедриться в душу охотника. Возьмем одно из самых сильных пахучих веществ — мускус. Если принести кусок его в комнату, то запах мускуса останется в ней спустя долгое время. Запах сильных духов ощущается на далекое расстояние. Конечно, можно утверждать, что в приведенных примерах идет речь об очень тонком распылении. Скептикам отвечу следующим: когда охотник нападает на олений след, он напускает собаку на него, спустив ее с привязи, дает ей бежать по следу. Почуяв, собака идет по следу через поля, леса, чащи, луга и болота. Сколько бы часов не прошло со времени пробега оленя, даже если след его будет перекрещиваем следами другой дичи, других оленей, хорошая собака не скалывается, чуя только один его след. Разве можно предположить, что с каждым шагом оленя на почве остается от него что-либо материальное (вещественное)? Нисколько! Запах дичи находится не только на почве, но и в воздухе. Охотники знают, что подружейная собака на следу по дичи, сидящей на земле, очень часто чует ее с приподнятой головой, обнюхивая воздух, идет, так сказать, верхним чутьем. Подобно тому, как световые лучи есть колебание эфира, звуковые волны — колебание воздуха или материи, — пахучие вещества следует признать колебаниями, производимыми химическими составными частями.
Об остающихся двух чувствах, чувстве вкуса и чувстве осязания, скажу вкратце. Первое сосредоточивается на языке, мускулистом, подвижном, очень мягком органе. На его поверхности находятся: 1) целая масса маленьких отростков, придающих языку мягкость, бархатистость и называемых ниткообразными или волосообразными сосками;
2) по обе стороны языка находятся более плотные, менее многочисленные отростки губкообразные соски; 3) на поверхности языка находятся, окруженные валом, два или три углубления, в которых содержатся соски, но особой формы, и 4) при основании языка находится, различной величины Мейеров орган, который можно разделить на отдельные кисточки. К воспринятию вкусовых ощущений, главным образом, приспособлены губкообразные соски, в них заключаются, так называемые, вкусовые кубки, представляющие из себя маленькие, овальные, покрытые эпителиальными клеточками вогнутые пространства, с тонким отверстием. От вкусового нерва в эти вкусовые кубки входят тонкие, нервные нити, образуя здесь веретенообразные клеточки, верхний конец коих свободно выступает на поверхности, в виде тончайших волосков. Вкусовое ощущение особенно развито у человека. Передачей его служит не один, а многие нервы.
Основные вкусы распадаются на сладкий, соленый, горький и кислый. Другие ощущения, как-то: прохладное, жгучее, острое и т. д., следует отнести к чувствам осязания. Для получения вкусового ощущения необходимо, дабы вкусо-способные вещества попали на язык в растворенном или твердом виде, но при непременном условии, чтобы их составные части могли раствориться в слюне, вследствие чего, в определенных местах языка, будут ощущаться вкусы.
Орган вкуса у собаки считается менее развитым, чем у человека. Я же этого не думаю.
Чувство осязания находится на всей поверхности кожи. У человека, на отдельных частях, на конечностях пальцев, на языке, на губах осязание сильнее развито, чем на других частях; у собаки же оно превосходно развито на лапах, на губах и на языке. Местонахождением осязания, в собственном смысле, следует считать маленькие, пуговицеобразные кончики нервов — Фотеровы тельца, а также и осязательные соски. Они, при легком надавливании, моментально изменяют свой вид, передавая затем возбуждение центральному органу. Путем прикосновения или нажатия возникают осязательные ощущения, дающие мозгу представление о величине, форме, тяжести, плотности и температуре. Сильные воздействия вызывают неприятное ощущение или боль. Она имеет высокое значение для сохранения индивидуума и рода, заставляя животное собирать все свои силы для защиты одного органа.