Потом была знойная Рома, ночное кружение по городу, узкие темные улочки, запах мусора и близкой погони. Фелиция потратила четыре пули из двадцати, чтобы отбиться от темпераментных ромейцев не самой благородной профессии, нюхом почуявших, что за мужской одеждой прячется юная девица. Она была абсолютно уверена, что в самого нахального из них, собственно, и затеявшего травлю, выстрелила дважды - и попала, но потом на мостовой осталось только два тела.
Светловолосого вожака, говорившего с мягким, горловым акцентом, нигде не было.
Измученная и уставшая, Фелиция попросила приюта в монастыре. Грустные монахини, перевидавшие за свою жизнь не одну скрывающуюся беглянку, молча впустили ее и выделили келью. Два дня прошли в спокойствии, без кошмаров и дыхания в затылок, без шепотов по ночам и жутких теней в углах. А потом Фелиция снова не выдержала - и сорвалась. Сбежала еще до рассвета, успела на первый утренний трансконтинентальный дирижабль - и, едва сойдя на землю в прибрежной Кастовице, выкупила на последние деньги билет на отходящий вечером океанический лайнер, следующий в Новый Свет.
Где-то далеко тетушка Грейс ворковала в своем розарии с мистером Стерлингом, на тайной церемонии Лора Чимни скоропостижно превращалась в миссис Сиддл, брошенный жених отбивался от адвокатов страховой компании, а везучий фотограф благословлял столь своевременное желудочное расстройство... Фелиция Монрей не слишком-то и удивилась, когда ровно посреди круиза на борту вдруг вспыхнула эпидемия неизвестной болезни - и постепенно выкосила всех.
Кроме неё.
Кроме неё...
Вода появилась еще накануне, ночью. Она прибывала отовсюду и до неправдоподобного равномерно. Обнаружив, что машинное отделение затоплено, Фелиция только вздохнула, забрала из каюты револьвер, одеяло и отправилась в рубку - спать. Утром перетащила на мостик судовой дневник, забрав его из рук мертвого капитана, кувшин оранжада, переоделась в платье и принялась ждать, коротая время за чтением и созерцанием неотвратимой катастрофы.
Ремус не заставил ждать себя слишком долго.
- Не стоит пить кислое натощак, мисс Монрей. Испортите себе желудок.
- Еда уже несвежая, - пожала плечами Фелиция и взвела курок под столом. - А готовить я не умею.
- И не нужно, пока у вас есть я, мисс Монрей. Желаете отбивную по-бастрийски? Или омлет с рисом по-восточному?
Солнце гуляло где-то за плотными облаками, вздыбливались свинцовые волны, мешаясь со свинцовым небом, но даже сейчас казалось, что Ремус светится изнутри. Светлые волосы, прозрачные глаза, тонкие запястья...
Наверно, они с Фелицией напоминали близнецов. Особенно теперь, когда у нее была короткая мужская стрижка и улыбка утомленного сфинкса.
- ...и все-таки, Ремус, я не могу понять, когда ты успел сбежать с того дирижабля.
- Я не сбегал, мисс Монрей. - Море начало задираться вверх, Фелицию вдавило в кресло, и она поняла, что лайнер кренится и затонет совсем скоро. - Ваш сюрприз действительно стал для меня... сюрпризом. Так изощренно меня еще не предавали.
Фелиция переложила револьвер из руки в руку и вытерла влажную ладонь об юбки.
- Вероятно, мой отец...
- Ваш отец, мисс Монрей, пал жертвой собственной трагической неосторожности, - испустил долгий вздох Ремус и разгладил и без того безупречные манжеты. - Могу я поинтересоваться, почему вы решили от меня избавиться?
- Заявление об увольнении ты писать отказался, - пожала плечами Фелиция. - А ведь я просила.
- Контракт все еще не исполнен.
- Да в чем он хотя бы состоит, этот контракт?! - Фелиция повысила голос, на мгновение потеряв самообладание, но тут же досадливо прикусила губу - и успокоилась. - Снова не скажешь?
- Сожалею, мисс Монрей. Нет.
Фелиция подавила глупый смешок и взглянула Ремусу в глаза.
- Вот поэтому я и выбрала дирижабль. Не знаю, о чем думал мой недальновидный предок, но так или иначе расплачиваться за его капризы я не желаю. Моя жизнь - это только моя жизнь, Ремус.
- Что ж, разумно, мисс Монрей... Ах, револьвер - как трогательно. Попробуете меня застрелить?
Он рассмеялся. А Фелиция уже не сидела в кресле - лежала. Кувшин с оранжадом съехал до края стола, упал и разбился. В недрах лайнера что-то натужно трещало и грохотало, а от запаха соли и йода щипало в горле.
- Не тебя, - хмыкнула она.
И приставила револьвер к своему виску.
В этот момент в стекла рубки упрямо ткнулась вода - и выдавила их с голодным утробным хрустом. Фелиция отвлеклась всего на секунду, а потом вдруг в руке у нее вместо револьвера оказалась жирная черная змея - и вцепилась в запястье.
"Даже уйти по-своему не позволил".
Падая в воду, Фелиция почти ничего не чувствовала.
Много, много позже, в Монрей-меноре, укрывая спящую Фелицию одеялом, Ремус размышлял о том, что можно будет наутро сказать - и что нельзя.
"Это всего лишь ночной кошмар, мисс Монрей" - вряд ли Фелиция проглотит такую ложь или смирится.
Он отвел с ее лица мокрую прядь волос.
- Хозяев тоже нужно воспитывать, - произнес тихо, и веки у Фелиции дрогнули во сне. - Надеюсь, это сойдет за оправдание?
Она отмахнулась от него, не просыпаясь, и зарылась в одеяла.
- Надо же... навевает воспоминания.
Ремус присел на край постели и поднял взгляд на портрет Раймонда Монрея над камином - основателя рода и, по мнению Фелиции, полного идиота. Вот кто знал толк в дрессировке...
...Выгоревшая до черноты земля, человеческие крики где-то далеко и густой запах дыма - это и есть лицо войны.
- Соглашайся, Ремус. По-моему, неплохая сделка - тебе просто надо будет приглядывать за моим сыном... Некоторое время. И за его сыном тоже. Чего тебе стоит, с твоими-то возможностями?
Он улыбается так, что непонятно, кто кого должен искушать.
- А что я за это получу?
- Ты? Хм... Пожалуй, избавление от скуки. На веки вечные.
END