Домна села рядом с ним и просто сказала:
- Ты воняешь.
- Знаю. Убьешь меня? - спросил Лукреций. Монетка билась под ним, как сумасшедшая. Пришлось приподняться - и освобожденный квадранс мигом скакнул Домне в ладонь, где и успокоился.
Она ласково прижала монету к щеке.
- Не буду я тебя убивать, - сказала Домна. - И даже выдавать не стану. Ты хотел доступа к адверсариям - ты их получишь. Я и при первой встрече хотела тебе это предложить... но ты слишком разозлил меня своим тоном, вот я и проучила тебя. А так - мы не враги. Убедись сам, что реформа вредна, - она рассмеялась. - А она вредна.
- Чем именно?
- Иллюзией стабильности. Весь комплекс реформ, начатых мной, ведет к одному: созданию краткой передышки, затишью. А так - вскоре всё кончится, и станет хуже, намного хуже. Но здесь я совершенно бессильна. Эту империю уже не спасти.
- Нет. Способ есть, - ответил Лукреций зачем-то.
- Это какой же?
- Пройти сквозь Врата Авроры в Истинный мир. Там есть зазеркальная империя, отражением которой является наш Авентин. Поскольку загнивает она... все наши попытки исправить ситуацию здесь обречены на провал, но там... - Лукреций говорил как в забытьи. - Если мы....
- Врата Авроры! - сказала Домна Октавия, смакуя эти слова. - Их не существует. Я знаю точно.
- Но ведь я открыл такие... однажды...
- Что за вздор. Ладно, отдыхай, а затем тебе принесут адверсарии. Но с одним условием - чтобы никуда не выходил, пока не закончишь работу. Хочу, чтобы ты оправдал меня по всем пунктам и как можно подробнее.
Лукреций остался лежать на скамье и глядеть в потолок.
На выступлении в базилике они с Сервием стояли совершенно убитые - опустив глаза, ссутулив спины. Лукреций закончил свою речь в поддержку Домны Октавии и смолк, а раздраженный с похмелья император произнес:
- Идиоты. Еще хоть слово - и вас распнут. Ты забавный шут, Сервий, но в этот раз ты меня разозлил. Пошел вон!
Выйдя от императора, Сервий сознался Лукрецию, что никогда не собирался выплачивать ему деньги, тем более такие громадные.
- Прости, - прошептал он, воняя перегаром.
- Прощай, - сказал Лукреций, и они все-таки обнялись.
Позже он встретился с Домной Октавией.
Они стояли на верхних этажах особняка и смотрели на панораму города. Кое-где горели склады, дома, инсулы. Бунт ширился. Граждане избивали федератов, те в долгу не оставались, а фаворитка широко улыбалась. Лукреций смотрел на нее и думал.
- Ты ничем не рисковала, - сказал он. - И все равно пошла мне навстречу. Пыталась заинтриговать меня, будто я что-то значу. Переманиваешь сейчас к себе. Зачем?
- Ты жрец Монеты, - ответила она.
- Да, понимаю, - Лукреций стиснул в ладони горсть монет. - Наверное, я последний такой в этом мире.
Улыбка сползла с ее лица.
- А я? Есть еще я.
- Нет, - Лукреций покачал головой. - Я давно это понял. От тебя и пахнет по-особенному. Никакая ты не жрица Монеты. Ты и есть Монета. Куда еще может устроиться бывшая богиня, как не в фаворитки к императору?
Она улыбнулась сначала ошеломленно, затем хитро, с видом разоблаченного фокусника, однако ему не было больше дела до ее выкрутасов. Размахнувшись, Лукреций швырнул в нее горсть монеток, которые до этого катал в ладони. Он ждал результата - но не настолько эффективного: каждая из монет при ударе проплавила в теле Домны зияющие дыры. Запахло золотом. Взвыв, богиня отступила на шаг, беспорядочно размахивая руками. Лицо ее исказилось от потрясения. Не такого результата она ждала от их беседы.
- Зачем?!... - закричала Домна Октавия, и одна из ее ног вдруг подломилась. - Нет! Не надо!!!
Но Лукреций уже стоял над ней, напуганной, съежившейся, вдвигая ей в лоб давешний квадранс. Движения его были точные и заученные, пальцы почти не дрожали.
- Я думал, что ты человек, и боялся тебя. А ты всего лишь монета. Я привык укрощать монеты, тем более такие опасные и своевольные. Извини. Раскрыв себя, ты сделала себя слишком уязвимой, и я должен поступить с тобой соответствующе. Прости. Пожалуйста, прости.
- Отпусти!!!
Когда она расплавилась и вновь оформилась в виде тяжелого ауреуса, Лукреций поднял монету с земли и положил в зонарий. Тяжело быть заклинателем денег. Каждая из монет любила его, но сам он любил только Юлию, и потому сердцем своим предавал их постоянно. Из бывшей богини, ставшей де-факто министром финансов в Авентийской империи, получится аналог тысяч ауреусов, благодаря которым Врата Авроры откроются вновь. И тогда он войдет туда, чтобы спасти душу Юлии из лап чудовищ.
А может, и исправит ход истории. Обернет инфляцию вспять.
Но это всё потом, а пока сердце его бешено колотилось от столь внезапного, спонтанного и страшного предательства, совершенного им.
В высоком синем небе сияло солнце, напоминая собой монету: литой, горячий, только что оттиснутый дупондий. Такой медяк не возьмешь руками - если, конечно, ты не богиня Монета, ныне упраздненная епископалами.