Стерлинг скручивает и кидает из стороны в сторону, когда она чувствует на подушечках пальцев идеальный шелк кожи Стивенс, медленно касаясь от коленей вверх, задирая юбку практически до пояса.
Эйприл задыхается, когда чувствует касания на внутренней стороне бедра, и кожа покрывается фантомными ожогами, которые вечно будут хранить их огромную тайну. Все это время блондина непрерывно целует, растворяясь все сильнее и сильнее, а Стивенс задыхается от того, как сильно тянет внизу живота и как дрожат ее ноги только лишь от ощущения того, что должно вот-вот случиться.
Уэсли распадается на атомы, стоит ей только коснуться девушки через ткань кружевного белья. Она горячая и такая податливая, что Стерлинг хочется непрерывно сквозь поцелуи шептать «моя, моя, моя» и до бесконечности тонуть в бездне Эйприл Стивенс, в которой, она, казалось бы, нашла смысл своего существования.
С губ рыжей слетает громкий стон, который мгновенно тонет в поцелуе, заставляя их обеих чувствовать не только собственные эмоции, но еще и друг друга, из-за чего в каждом резком вздохе отчетливо слышится признание в самом сокровенном.
Эйприл расщепляет на атомы, когда девушка осторожно убирает ненужную преграду и касается до сумасшествия мягко, до одури нежно, но делает это так, что невозможным становится все остальное в мире.
Рыжая выгибается, не оставляя тени сомнения, так что, шумно выдыхая, Стерлинг осторожно входит в нее, срывая жаркие, душащие стоны, хватает их губами и не может перестать растворяться в девушке, которая стирает ее в порошок одним своим существованием.
Эйприл не выдерживает, когда чувствует девушку внутри себя, так, будто бы теперь они в разы больше, чем два человека, будто бы они — одно целое, настолько сильное и мощное, что образуют нечто нечеловеческое и то, что разрывает рыжую на мельчайшие частицы — лучшее, что она когда-либо ощущала в собственной жизни.
Стерлинг двигается мягко и осторожно, стараясь не сделать чего-то лишнего, боится, потому что Стивенс кажется ей хрустальной, чем-то большим, чем просто человек, чем-то более нежным и более хрупким, так что когда Эйприл, поддавшись собственным ощущениям, дергается вперед и принимает в себя пальцы девушки на полную длину, у Уэсли внутри все падает вниз, а выжигающая тяга внизу живота разрастается настолько, что блондинка забывает, как дышать.
Эйприл не нужно много времени, чтобы почувствовать, как ее накрывает волна неконтролируемого оргазма, она неосознанно вжимается всем телом в блондинку, коленкой задевая самую чувствительную точку, и надавливает. Этого оказывается достаточно, чтобы внутри Стерлинг взорвались фейерверки и она едва ли удерживала себя в том положении, в котором замерла, чтобы не свалиться на пол.
Тяжелое, сбитое до невозможности дыхание, закрытые, плотно сжатые глаза и руки, которые цепляются за разгоряченные тела, буквально не в силах отпустить друг друга.
Они не могут говорить, да им и не о чем, все свои эмоции и чувства они высказали здесь и сейчас, растворившись в друг друге, образуя самую идеальную диффузию, которая только могла существовать.
Стерлинг осторожно подается в бок, ложится рядом и прижимает к себе рыжую близко-близко, снова втягивая ее в нежный, до безумия влюбленный поцелуй, и обе в этот момент понимают, что, как бы не сложилась их жизнь дальше, произошедшее в этой машине они будут помнить всегда, потому что для них обеих это стало будто бы началом новой жизни, чем-то настоящим и настолько личным, что кроме них эту тайну будут хранить только запотевшие стекла машины…
***
Они долго гуляют по территории, пробираясь в незакрытые домики и всячески издеваясь над теми, кто попадается им на глаза, пока не доходят до крайнего домика. Стоит им только зайти, как Стивенс замирает на месте как вкопанная, понимая, куда они попали.
Стерлинг разворачивается и мгновенно ловит испуганный взгляд девушки, чувствуя, как внутри все стягивает неприятное ощущение.
— Пошли отсюда, — шепчет Эйприл почти неслышно, и Уэсли не спорит, не настаивает на своем, не спрашивает, просто выходит следом за ней из домика, подходя чуть ближе, цепляя ее руку и переплетая пальцы.
— Скоро начнет светать, пошли к озеру, мне кажется, оттуда должен открываться нереальный вид, — мечтательно проговаривает Стерлинг, а Эйприл прячет глаза.
— Это был он…
— Я знаю.
— Что? Но откуда?
— Ты бы не стала так реагировать ни на что другое, мы знаем друг друга слишком долго, чтобы я не выучила наизусть все твои эмоции и привычки, так что даже не было смысла гадать, — Стерлинг пожимает плечами и чуть сильнее сжимает ладонь рыжей.
— Боже, неужели я и правда сделала что-то настолько хорошее в своей жизни, что у меня появилась ты? — Стивенс говорит настолько самозабвенно, что у Уэсли против ее воли дикая улыбка на лице расползается, а ноги предательски подкашиваются.
— Мы обе стоим друг друга, и это правда, — мягко отвечает девушка.
— Я не хочу идти на озеро, давай вернемся в домик и ляжем спать, кажется, я слишком устала за этот день.
— Конечно, — без сомнения отвечает блондинка, и они быстро доходят до своей маленькой крепости, переодеваясь и заползая под одеяло. Но стоит только Эйприл крепко заснуть, как Стерлинг выбирается наружу, натягивает толстовку и выходит на улицу, чтобы сделать то, что она должна…
========== All of me ==========
Яркое, уже почти дневное солнце стучит в окно, оставляя мягкие поцелуи на лице Эйприл, которая, в отличие от Стерлинг, была повёрнута ближе к свету.
Девушка морщится, трет глаза и нехотя открывает их, чувствуя, как внутри расползается совершенно неподвластное ей тепло, потому что Уэсли, спящая рядом, мягко обнимает ее так, будто она — самое большое сокровище. И ей хочется в это верить, в то, что она особенная, что она важная и что так же нужна Уэсли, как и она ей.
Парадокс помыслов судьбы заключается в том, что зачастую самым родным становится человек, которого ты ненавидел, а тот, кто, казалось бы, был так близко, оказывается предателем.
Стивенс все ещё не до конца верит в возможность всего этого, потому что все ещё не понимает, действительно ли она заслужила чувствовать что-то подобное, и от какого-то страха, что одномоментно все может вдруг закончиться, что-то может случиться и их шаткое счастье обрушится к ногам нереализованных амбиций, девушка не могла полностью расслабиться и отдаться в руки течения, которое однажды уже занесло ее в тёплые объятия Стерлинг. Что-то внутри сдерживает ее, не даёт раскрыться и чувствовать полностью. Рыжая давит саму себя, и это грозит ей лишь тем, что однажды ее тонкая душевная организация просто взорвется, оставляя за собой пепелище разрушенного человека. И сможет ли она тогда вернуться в своё привычное состояние? Будет ли она нужна Стерлинг в тот момент, когда от неё не останется ничего?
Уэсли спит настолько безмятежно, что Эйприл не сдерживается и улыбается, а потом осторожно ведёт кончиками пальцев, рисуя на щеках неизвестные цветы.
Стерлинг морщится, нехотя открывает глаза и замечает над собой звёздное сияние в обрамлении пушистых ресниц. Эйприл смотрит на неё с такой нежностью, что улыбка тут же непроизвольно расползается по лицу, и Уэсли мягко обнимает девушку за талию.
— Доброе утро, — шепчет Стивенс, убирая назад короткие пряди волос.
— Доброе утро, — так же тихо отвечает Стерлинг и тут же чувствует на губах катастрофически нежное касание, от чего все внутри будто бы покрывается тягучей густой эйфорией, от которой сводит все до кончиков пальцев.
Стук в дверь нарушает их внутреннюю идиллию. Девушки вздрагивают от неожиданности и испуганно смотрят друг на друга, после чего Стерлинг быстро соскакивает с кровати и открывает дверь, гадая, кто может появиться за ней.
— Хэй, привет, ты уже встала? — С порога спрашивает Люк и, не дожидаясь приглашения, заходит внутрь. — А почему одна кровать заправлена? — Он как-то растерянно поворачивается в сторону девушки и чешет голову, пытаясь провести логическую цепочку, которая даже не собирается начинаться.