-Вижу, Колин был полностью откровенен со своим учеником, - вздохнул Рютгер. - Да.
-Полагаю, его отношению к моему брату до последнего... - начал Томас, но Матиас, не обратив внимания на его слова, продолжал:
-В таком случае выражаю свою искреннюю радость от знакомства с вами. Продолжим?..
-Постойте! - воскликнул граф Марофилл в неподдельном изумлении. - Вы что же, верите нам, вы понимаете, что ваш учитель не винил Рютгера в своей смерти, - от волнения граф Марофилл даже назвал брата по имени, что с ним случалось крайне редко, - и все-таки хотите продолжать поединок?!
-Одно совершенно не связано с другим, Томас, - в голосе Рютгера звучала светлая и мечтательная грусть. - Я уже давно понял, как работает голова нашего юного друга. Он должен отомстить - и он будет мстить вне зависимости от того, что он думает о наших с Колином взаимоотношениях. Полагаю, в данном случае его бы смог остановить только прямой приказ его учителя, но, поскольку это невозможно... - Рютгер вздохнул. - Да, продолжим, - и он, без дальнейшего предупреждения, хлестнул Матиаса струей воздуха. Этот прием, мало соотносящийся с родовой магией, Рютгер разучил в одном из тех миров, куда его по молодости и распутству заносило.
Пораженный, Томас отступил. Впервые он видел своего брата таким: даже во время тренировочных поединков с ним Рютгер никогда не терял спокойной доброжелательности и хитринки в глазах. Теперь же перед ним сражался настоящий боец, сильный и безжалостный, готовый ради победы на все - и этот человек, обменивающийся с Матиасом смертельным ударами, от которых вскипела земля на лужайке, едва ли сочетался с тем изысканно вежливым вельможей, который разговаривал с Томасом еще несколько секунд назад.
Душа Матиаса Бартока тоже ликовала. Сейчас вершилась его месть: и она, несмотря на то, что он не отрезал части тела всего рода Марофиллов и не возлагал их на алтарь павших, проходила так, как нужно. Рютгер Марофилл оказался воистину врагом, достойным его Учителя; от руки такого воина даже незазорно будет пасть. Прежняя ненависть ушла, как будто ее и не было: осталось строгое и прекрасное осознание безупречности своего долга, подавившее все прочие чувства - и сомнения, и нарождающееся чувство общности, которое заставило Матиаса пару месяцев назад вытаскивать покалеченного Рютгера из железной схватки Регента... все это стало неважным. Осталась только битва.
Матиас не слышал мелодии вальса: он просто бил, уворачивался, продумывал ходы, рассчитывал силы, писал смертельные формулы, обходил не менее смертельные: и наслаждался, наслаждался каждым моментом, когда ему приходилось думать и действовать так интенсивно, как он никогда еще не думал и не действовал в жизни!
Марофилл начал уставать: Матиас чувствовал это. Все-таки он был в два раза старше и куда менее упрямым, чем молодой партикулярист. Да и недавнее ранение давало себя знать. Он начал уставать, уходил от ударов чуть медленнее, его ответные удары казались не такими ловкими... Матиас уставал и сам, но все же чуть меньше... Правда, возможно, хитрый герцог заманивает его в ловушку?..
Нет-нет, это в самом деле, без дураков, не будет эффектного удара, все просто: бой длился, пока длилась музыка, но музыканты устали... И вот уже ядовитые лозы обивают шею главы ненавистного рода Марофиллов, а длинный шип готов пронзить его сердце, как...
Как сзади под колени Матиасу уперся и обиженно загудел огромный полированный рояль.
От неожиданности Матиас опрокинулся назад, темные струнные глубины, полные нерожденной музыки, и черная крышка захлопнулась за ним. Уже оттуда, как издалека, он разобрал отчаянный вопль Юлии:
-Мати! Стой! Тебе нельзя его убивать! Он - твой дядя!
Глава 39. Конец проклятого рода
...а самым недостойным я почитаю предварять каждую главу эпиграфом, как бы в неумении выразить свою мысль без околичности и недомолвок.
Т.Марофилл, из памфлета "Искусство историка"[4]
Крышку удалось откинуть почти сразу: рояль явно не намеревался долго держать его в плену. Матиас увидел голубое небо, колыхающиеся (правда, порядком ободранные недавним сражением) зеленые ветви ив и берез и встревоженное лицо Юлии на этом фоне. В голове у Матиаса мелькнула мысль о возможной необходимости произнесения благодарственной оды красоте девушки, но он тут же отмел ее, как несвоевременную, сделав пометку вернуться позже - если останется жив.
Юлия протянула руки и помогла Матиасу выбраться из рояля. Он принял помощь, хотя и не особенно в ней нуждался.
На поляне уже царило столпотворение. Бог весть, как они добрались сюда, но присутствовали обе сестры Гопкинс при полном параде, Его Величество Антуан с тайным советником Лютером Марофиллом с охраной из целой роты Следопытов Короны под предводительством сэра Аристайла Подгарского, леди Алиса и принцесса Фиона (эти две под руку, будто закадычные подружки), леди Лаура Вдохновенная в особенно вычурном темно-зеленом платье и зачем-то старшая кухарка с королевской кухни со стаей собак. Очевидно, последние прибыли как представители вездесущих новостных служб.
Ах да, еще неподалеку от рояля рыл копытом землю, нервно складывал и раскрывал кожистые крылья и выпускал огонь из ноздрей крылатый белоснежный конь в золотой уздечке. В узорное кожаное седло на спине коня вцепилось странное создание, похожее на кота, но почему-то с драконьим гребнем и остатками чешуи. Оно втолковывало копытному потерпеть, потому что "погляди, мамочка занята". Матиасу не составило большого труда догадаться, что на коне прилетела Юлия: она частенько заимствовала у сестер Гопкинсов из конюшен зверя-другого, особенно, когда у них в тот день не было назначено никаких цирковых выступлений.
Матиас знал, что сегодня вечером Юлия была у Марофиллов; не нужно было быть гением, чтобы сообразить - ночью девочка успела слетать в город, возможно, в королевскую резиденцию, коей, до реставрации Дворца-на-Куче, служил пока городской дом Марофиллов.
Рютгер Марофилл стоял напротив, не менее удивленный, чем сам Матиас, и от удивления даже не пытался счищать с себя ядовитые лианы. Пользуясь этим, они счастливо расцвели, украсив герцога огромными темно-фиолетовыми цветами с сиреневой сердцевиной.
-Моя прекрасная леди, каким образом я могу являться дядей этого молодого человека?.. - осторожно спросил Рютгер. - Я бы еще как-то понял, если бы отцом... - последнюю фразу Рютгера нельзя было объяснить ничем, кроме треволнений этого утра: при всех своих юношеских похождениях, забредая даже в иные миры, он никогда даже не проезжал каменные дебри Штайнернбунда.
Однако все иные возможности были еще фантастичнее: Томас просто по возрасту не мог оказаться отцом молодого партикуляриста... Лаура?! Ну что ж, он готов был поверить в это, но...
-Ну... - Юлия глубоко вдохнула и выдохнула. - Вы - не совсем его дядя. Вы мой дядя... ваше высочество. Мы с Матиасом, конечно, не женаты, а еще только обручены, но по правилам Матиаса это почти то же самое, что брак.
Что ж... в конце концов, Юлия на пять или шесть лет моложе Матиаса, так что ничего невозможного в этом нет.
Рютгер многозначительно посмотрел на Томаса. Тот внезапно покраснел - крайне редкое зрелище для графа Марофилла - и хрипло воскликнул:
-Я ничего об этом не знаю! Рютгер, я же говорил вам... Я ведь только с Кирстен...
-Нет! - Юлия покраснела тоже. - Ничего подобного! Ваше высочество... ваше сиятельство... ведь у вас же был еще один брат, не так ли?..
Томас, будучи семейным историком, вспомнил моментально, Рютгеру же пришлось напрячься, однако и до него дошло почти сразу же:
-Да, тот, которого похитила ведьма... Не хотите ли вы сказать, что она увезла его в Эскайпею?..
Юлия пожала плечами:
-Бабушка Джули всегда жаловалась, что в нынешнем цивилизованном обществе ведьме прожить все труднее и труднее, и качественных жаб из-под могильных плит больше не достанешь.
-Бабушка Джули? - при всем самоконтроле Томас никак не мог справиться с озадаченным выражением лица.
-Ну да, - охотно кивнула Юлия. - Меня в ее честь назвали. Онатоже просчиталась. Я так поняла, что она в свое время выкрала моего отца, думая, что это девочка... а потом оказалось, что мальчик. Ну, ведьму из него было не сделать, поэтому пришлось просто воспитывать...Тогда она заставила папу жениться и завести ребенка как можно раньше и нацелилась сделать ведьму из меня, но ее схватил радикулит, и пришлось отдать меня в обучение жрецу.