Древнеанглийская поэзия

думы свои прятать
20
я, разлученный с отчизной,
удрученный, сирый,
помыслы я цепями
опутал ныне,
когда государь мой
златоподатель[122]
в земную лег темницу,
а сам я в изгнанье
за потоками застылыми
угнетенный зимами,
25
взыскал, тоскуя по крову,
такого кольцедробителя
далекого или близкого,
лишь бы меня приветил
он, добрый, в доме,
и в медовых застольях
захотел бы осиротевшего
утешить лаской,
одарил бы радостью.
Тот, кто странствует
30
со слугой негодным –
с горем в чужбине,
сирота, у кого не осталось
заступников близких,
познавший изгнанье,
анне земные блага,
не золотом одаренный,
но озябший телом,
он вспомянет, мучаясь,
молодость ратную
35
и подарки в застольях
государя-златоподателя,
и как был он его любимцем;
убита радость;
вождя – соратника
надолго утратив,[123]
слова его не слыша,
он снова его встречает,
когда дрема и мука,
вместе сплетаясь,
40
сном пеленают
одинокого на чужбине,
и видения приходят в душу:
государя как будто
обнимает он и целует,
и руки ему на колена
и голову слагает,
как было, когда слугою
в дни минувшие
делил он дары престола;[124]
45
но ото сна очнувшись,
новь видит он,
сирота-скиталец,
темные волны
и как, воспаряя на крыльях,
ныряют морские птицы,
и с неба снег,
и со снегом дождь;
и с новой силой стонет
старая рана –
50
память о павшем;
не спит злосчастье;
и вновь проносятся
родные перед глазами:
рад он встрече,
соратников он приветствует,
смотрит на сородичей;
прочь уплывают:
отлетевшие тени
тешат его недолго
55
песнями памятными;[125]
не спит страданье
в том, кто тоскует
о покинутом береге,
за потоки застылые
улетает в мечтаньях.
Мысля об этом мире,
не умею постигнуть,
почему от печали
мо не мрачится разум,
60
когда я думаю,
как нежданно они покинули,
мужи дружинные,
жизнь земную,
оставив свои застолья,
и как непрестанно
другие гибнут,
кругом все рушится, –
но мужу мудрость
может достаться
65
только со старостью:
да станет он терпеливым,
не слишком вспыльчивым,
не слишком спорчивым,
не слишком слабым,
не слишком храбрым,
ни прытким, ни слишком робким,
на дары не слишком падким,
но прежде не слишком гордым,
пока он всего не вызнает;
70
и в речах поначалу
не горячиться надо,
в словах самохвальных,
но сперва обдумать,
к чему он может
мысли свои направить,
муж мудрый, –[126]
понимать он должен,
какое горе, когда богатство
гибнет без пользы,
75
как ныне везде
в срединном мире:
ветрам открытые,
покрытые инеем
стены остались,
опустели жилища,
здания упадают,
вожди покоятся,
утрачена радость,
рать побита
80
гордая возле города, –
кого-то из битвы гибель
проворная умчала,
кого-то ворон унес
через пучину высокую,
кого-то волчина серый
растерзал по смерти,
кого-то в землю глубоко
зарыли соратники
грустноликие;
85
стены опустели –
попустил господь,
чтобы лишился жителей,
и шума людского
город – созданье гигантов;[127]
голо кругом.
Если мудро помыслил
муж об этом,
о темноте бытейской,
о запустенье в ограде,
90
духом задумавшись
о страданьях многих,
о великих кровопролитиях,
тогда он слова скажет:
"Где же тот конь и где же конник?
где исконный златодаритель?
где веселье застолий?
где эти все хоромы? –
увы, золоченая чаша,
увы, кольчужный ратник,
95
увы, войсководы слава,
то миновало время
скрылось, как не бывало,
за покровами ночи;
лишь ограда с воротами,
где рать проходила,
устояла высокая,
змеятся трещины;
сокрушила дружину
жадная сеча,
100
ясеней битва,
судьбина славная;
о клыкастые скалы
спотыкается буря,
зимний ветер
землю морозит,
и гремит зима,
и тьма наступает,
мглу и хлад
насылает ветер,
105
и град, и гром
на страх человеку;
полон опасностей
путь поземный,
судьба изменчива
в мире поднебесном:
здесь и злато не вечно,
и друзья здесь не вечны,
человек здесь не вечен,
родовичи не вечны.
110
Всю страну земную
не минует погибель!"[128]
Так сидел одинокий, задумавшись,
говорил он, духом умудренный:
"Блажен, кто стережет свою веру,
ибо жалобам муж не должен
всем предаваться сердцем,
коль сам он в себе не сыщет,
как ему исцелиться в скорби;
добро тому, кто взыскует
помощи господней на небе,
где обеспечена всем людям защита".