Продемонстрируем могущество древнеарийской философии на примере «сократовских» диалогов. Их ловушка, «доказывающая» якобы имевшуюся у Сократа «гениальность», заключается всего лишь в том, что Сократ, разговаривая о какой-либо теме, убирает все её структурные характеристики до тех пор, пока не получается общий разговор ни о чём.
Согласно древнеарийской философии, подобное состояние эквивалентно мигу начала космогонии, когда ещё не имеется никаких соображений о структуре выбирающей функции аксиомы выбора. Надо ли доказывать, что в такой ситуации вести разговор не только не о чем, но и вообще невозможно.
Дело в том, что полное неведение будет существовать до тех пор, пока не окажется полученным и обобщённым первый опыт. Но именно его накоплению и осмыслению, которые сопровождаются конкретизацией обсуждаемой проблемы, и препятствует в своих диалогах Сократ235.
Делает он такое, якобы пытаясь разобраться в сущности проблемы. И, благодаря такому коварному приёму, Сократу у своих неискушённых собеседников удаётся стяжать нимб своей «величественности» и «учёности».
Однако, надо сказать, что иногда «и на старуху бывает проруха», и Сократа ловят, если не на его демагогическом методе, то во всяком случае представляют его «интеллектуальные способности» в невыгодном для него свете. Например, Сократ был посрамлён в «своей учёности» в споре с Периандром.
Автор не приводит данный спор, поскольку он слишком длинен. Он скажет лишь, что столкновение интеллектов велось вокруг такого явления Мироздания, как голографические свойства отражения целого в частном и частного в целом.
Сократ, стоя на правильной позиции, которую строго научно можно аргументировать только с точки зрения древнеарийской философии, утверждает, что целое отражается в частном, и, наоборот, частное в целом. В качестве примера он привёл лучи Солнца, которые одновременно находятся над всеми и достигают каждого.
Однако, Периандр не теряется. Он спрашивает, если парусиной накрыть несколько человек, то у кого она будет находиться над головой – над каждым или надо всеми.
Правильный ответ заключается в том, что парусина будет находиться и над каждым и над всеми, но его следует, безусловно, обосновать. И здесь столь широко умничавший ранее Сократ, твёрдо не отказываясь от своего правильного ответа, никак не реагирует на призывы Периандра прояснить свою позицию.
Правда, по мнению автора, таким поведением он не признаёт своё бессилие, а имитирует его. И для подобного утверждения автора, помимо чисто внешних признаков, выражающихся в нежелания Сократа вступать в конкретное и всестороннее обсуждение рассматриваемого вопроса, имеются и другие доказательства.
Дело в том, что упоминание о неизвестном тогда подавляющей части человечества принципе голографичности Мироздания, относящегося к древнеарийской философии, однозначно выдало бы связь Сократа с мировой закулисой. А она, желая контролировать развитие Древней Греции невидимым для всех способом, за такое своеволие Сократа очень строго накала бы, невзирая на его прежние заслуги перед нею.
Разумеется, «проблесками интеллекта» Сократа не исчерпываются парадоксы, порождённые творчеством философов Древней Эллады. Самые распространённые из них создаются по схеме, впервые выдвинутой Эпименидом Критским в рамках парадокса «лгущего критянина».
Данный парадокс начинается с констатации того факта, что все жители острова Крит, якобы, лжецы. Его сущность заключается в ответе на вопрос, кем же следует считать критянина, прямо заявляющего, что он и есть лжец.
Ведь получается, что сделавший подобное заявление критянин говорит правду и потому лжецом не является. И такая ситуация, конечно же, не вяжется с исходным положением, утверждающим, что все критяне лжецы.
Необходимо отметить, что парадокс лгущего критянина «заразил» очень многих древнегреческих философов. И некоторые из них, например, Филет Кооский, отчаявшись его разрешить, покончили с собой.
Другие же, типа Диодора Кроноса, поклялись не питаться, пока не поймут в чём же тут дело. Конечно же, и такое начинание всегда заканчивалось смертельными исходами.
Как говорится, дело было бы таким смешным, если не было бы столь печальным. Но, с точки зрения древнеарийской философии, ситуация оказывается очень простой.
Ведь ситуация, когда все критяне будут лжецами, во всяком случае, всегда, не может состояться в действительности. Не может быть потому, что на лжи невозможно ничего построить, не говоря уже о такой сложной системе, которую представляет собой человеческое общество, пусть даже и древнее.