– По ходу разберемся, – сказал Гэндальф. – Я всегда был непревзойденным мастером импровизации.
– Ты тут действующим лицом не являешься, – напомнил я. – Де-юре.
– Значит, я буду импровизировать, а ты будешь воплощать мои импровизации на практике.
– Хотелось бы, чтобы наоборот.
– Не выйдет. В каждой истории есть только один главный герой.
К вечеру у нас кончился бензин.
– Вот, – сказал Гэндальф. – Никогда не доверял механическим устройствам и правильно делал. И впредь тоже доверять не буду. Старая добрая магия куда надежнее.
– Ну, старый добрый маг, наколдуй нам литров сто бензина.
– Я бы с радостью, А что это такое, бензин?
– Жидкость такая, – сказал я. – Продукт переработки нефти.
– Нефть знаю. Черная, вонючая, горит хорошо. Только на экологии это плохо сказывается. Не будет тебе бензина.
– Сам наколдую.
– Не, не фиг воздух портить.
– Так уже ж портили, и ты не возражал.
– А теперь возражаю, – сказал Гэндальф. – Одно дело, если ты этот свой бензин с собой из своего мира притащил. А совсем другое, если ты его здесь производить собрался. Сечешь?
Прямо Гринпис ходячий.
– Пешком топать придется, – сказал я.
– Не впервой.
– Времени много уйдет.
– Зато незаметнее к Кащееву замку подберемся. А ты что, и впрямь думал прямо под черные стены на своем тарантасе ехать?
– Были такие мысли.
– Да, – вздохнул Гэндальф. – Никакого стратегического мышления. Прикинь, что было бы, если бы Фродо на такой штуке к Ородруину подъехал.
– Время бы здорово сэкономили, – буркнул я. – Может, и Минас-Тирит бы отбивать не пришлось.
– Не прошел бы твой тарантас через горы, – сказал Гэндальф. – Его бы назгулы еще у Черных Ворот на части разорвали. Если бы, конечно, у него бензин бы раньше не кончился, – добавил ехидный старикашка.
Пришлось дальше топать пешком.
Гэндальф нести поклажу отказался: дескать, ему посоха с мечом хватит, а все остальное мои проблемы. Я покидал в сумку скатерть-самобранку, кепку-невидимку, пару запасных обойм, еще одну противотанковую гранату, сунул пистолет за пояс, одарил свой «бумер» прощальным взглядом, и мы двинули.
К ночи стало прохладнее. Когда мы остановились на привал, я натаскал дров, Гэндальф что-то над ними пробормотал и разжег пламя. Я расстелил скатерть-самобранку и заказал жратвы. Ничего экзотического, пару бифштексов, свежий хлеб и картофель фри. Гэндальф сказал, что ведет здоровый образ жизни и не собирается поглощать такое количество холестерина, поэтому заказал себе пару салатов и бутылку чего-то спиртного.
Очевидно, потребление алкоголя укладывалось в представления Пыльного о здоровом образе жизни.
Накушавшись салата и алкоголя, Гэндальф закурил сигарету, с довольным видом откинулся на спину и затянул гондорскую народную песню «Черный назгул, что ж ты вьешься над моей головой». Слух у старикана был не слишком музыкальный.
Что-то зашевелилось в кустах. Не иначе как на завывания Пыльного сюда начала подтягиваться местная фауна. Возможно, приняли эти звуки как вызов на битву. Или как призыв к спариванию.
Я потянулся за пистолетом.
– Выходи по одному, – пробормотал я, не слишком рассчитывая на ответ. Тем не менее он последовал.
– А ты меня не съешь?
Я прислушался к своему организму. Организм был сыт и пищи, сколь аппетитной бы она ни была, не требовал.
– Нет.
– Слово даешь?
– Уже дал.
– Тогда выхожу. – И к свету костра из кустов выкатился булыжник. – А точно не съешь?
– Я камнями не питаюсь.
– А я не камень.
– А кто же?
– О! – сказал Гэндальф, прерывая свои вокальные упражнения. – Как мне кажется, довелось нам с тобой, брат Серега, повстречать уникальное по своей сути существо.
– Говорящий булыжник?
– Сам ты булыжник, – ответил камень, и я различил на обращенной ко мне стороне некое подобие физиономии. Два глаза, рот, намек на нос. – Я, между прочим, Колобок.
– А чего серый такой?
– По лесу покатайся – тоже серым будешь.
Где-то я такое уже слышал. Пусть не дословно, но все равно очень похоже. Но если это и есть легендарный Колобок, то насколько же голодными должны быть звери, изъявлявшие желание его съесть.
– А я, между прочим, уже почти год как от бабушки ушел.
– Зачерствел, поди, – сказал я. – Сухарь.
– Сам сухарь, – обиделся Колобок, подкатываясь ближе к костру. – А вы вообще-то кто будете?
– Гэндальф, – сообщил Пыльный.
– И богатырь его сопровождения, – сказал я.
– Странная парочка, – пробормотал Колобок. – А, вижу, скатерть-самобранка у вас есть. Тогда вы меня точно есть не будете.
– Не будем мы тебя есть, горбушка черствая, – сказал я. – И вообще, если ты такой мнительный, так зачем сюда приперся?
– Поговорить не с кем, – сообщил Колобок. – Вокруг зверье одно, тоска древнерусская. О чем с хищниками этими разговаривать? Заяц – имбецил, волк – кретин, медведь – просто дурак дураком. Лиса – идиотка клиническая.
– Шел бы в город, – сказал я. – Или в деревню какую. В цирк бы устроился, на говорящие булыжники в цирке сейчас спрос.
– Самого бы тебя в цирк, – огрызнулся Колобок. – Только такого добра богатырского по Руси-матушке столько развелось, что плюнуть скоро некуда будет. А ты, Гэндальф, что скажешь?
Гэндальф пожал плечами.
– Много странного я видел за свою долгую жизнь, – сказал он. – Так что говорящим куском хлеба меня не удивить. Вреда от тебя никакого, правда, пользы тоже немного. О чем мне с тобой разговаривать?
– Ха, – хохотнул Колобок. – От тебя много пользы, певец недобитый. Так орал, что по всему лесу звери разбегаются.
– Испепелить бы тебя за хамство, – проворчал Гэндальф, – да за посохом тянуться лень.
– Ты волшебник, что ли?
– Ага.
– Предупреждать надо.
– Я, между прочим, тоже волшебник, – сказал я.
– Не смеши мою корочку! Где ж это видано – богатырь-волшебник? Для волшебства мозги надо иметь, а мозги среди богатырей – товар неходовой. Они, знаешь ли, не мозгами подвиги совершают.
– Испепелю, – пообещал я. – Мне и посоха для этого не нужно.
– Да ладно, ладно, – поспешно сказал Колобок. – Вы пошутили, я тоже посмеялся. Давайте лучше поговорим как цивилизованные… существа. Куда путь держите, люди добрые?
– По делам, – ответил я.
Посвящать каждого встречного Колобка в наши планы по истреблению Кащея Бессмертного мне казалось нецелесообразным.
– А идете куда?
– Туда, – неопределенно махнул я рукой.
– Не хотите, так не говорите, – обиделся Колобок. – Только я, между прочим, короткую дорогу знаю.
– Куда?
– Туда. Вы ж к замку Кащееву ломитесь?
– А ты откуда знаешь? – насторожился Гэндальф.
– Да полцарства уж знает, – сказал Колобок, – что волшебник чужеземный богатыря заграничного приволок, чтоб Василису спасти и Кащея на нож поставить. И что богатырь этот уже отличился – Бабе яге хату подпалил, а Змея Горыныча вовсе на куски разорвал. Голыми руками причем. Что, впрочем, судя по тому, что я вижу перед собой, весьма сомнительно есть. Разорвал Горыныча голыми руками? Богатырь?
– На фиг? – спросил я. – Зубами загрыз.
– Брешешь, – не поверил Колобок, но на всякий случай откатился от меня подальше. – Так что, возьмете меня с собой, дорогу показывать? Я еще много для чего пригожусь. Могу в разведку ходить, могу камнем прикинуться, могу врагам под ноги закатываться…
– А тебе с этого что за выгода?
– А ты сказку про меня слышал?
– Ну, слышал, – сказал я. – Кто ж ее не слышал.
– И как она тебе показалась?
– Нормальная сказка. Детская.
– Тупизм полный, – вздохнул Колобок. – Фигня и отстой. Всех подвигов насовершал – от парочки кретинов лесных убежал, а лиса меня обманула и сожрала. Я в этой сказке полным идиотом выгляжу.
– По большому счету да, – подтвердил я.