Об использовании принципа вращения говорит и орнаментация сосудов и изваяний — на них несколько раз повторяется мотив бегущей по кругу спирали, исключительно редкий в других культурах Перу. При этом гончарный круг и токарный станок служили только для производства парадных сосудов со сложными, несомненно мифологическими изображениями и культовых каменных предметов. Найденные в Пашаше черепки бытовой посуды сделаны от руки. Технические приспособления, по-видимому, использовались на протяжении двухсот-трехсот лет, а затем были прочно забыты.
Открытие Гридера до сих пор еще как следует не осмыслена историками техники. В Старом Свете гончарный круг был изобретен в конце IV тыс. до н. э. в Месопотамии и оттуда распространился вплоть до Китая. Находка в Пашаше — единственный документально подтвержденный случай независимого изобретения того же приспособления в другом районе мира.
Но почему на Ближнем Востоке открытие круга привело к развитию массового ремесленного производства, а в Перу было ограничено нуждами культа? Может быть, жрецы Пашаша считали кощунством употреблять инструменты, основанные на принципе вращения для выделки предметов повседневного обихода? Если так, то не удивительно, что после исчезновения культуры рекуай гончарный круг не наследовали новые обитатели долины Таблачаки. Они либо вовсе не знали оберегаемой жрецами тайны, либо связывали употребление круга с почитанием враждебных божеств.
Думается, что в судьбе этого открытия отразились важные различия между культурами Перу и Ближнего Востока. В эпоху первых цивилизаций жители Передней Азии оказались внимательнее к практическим нуждам, нежели индейцы Анд. Есть ли этому объяснение? Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, расскажем еще об одной культуре Северного Перу, в некоторых отношениях отличной от всех прочих.
Культура ограбленных могил
Если бы в начале 60-х годов кто-либо высказал предположение о том, что в Перу может быть еще найдена совершенно неизвестная культура, представленная десятками тысяч ценных в художествен ном отношении вещей из керамики и металла, большинство археологов категорически отвергло бы такую возможность. И все же это произошло.
Начиная с 1961 г. в пустынной местности на правом берегу реки Пьюра (примерно в 50 км от перуано-эквадорской границы) можно было нередко наблюдать такую картину. Тысячи крестьян из соседних поселков рыли лопатами землю. Кое-кто пригнал даже бульдозеры. Люди были заняты опасным, но чрезвычайно выгодным делом: грабежом древних могил. Опасность заключалась не в угрозе преследования по суду (законы против грабителей существуют, но нет эффективных средств для их выполнения), а в самих захоронениях: некоторые из них достигали глубины 12, а порой и 15 м. Забравшегося в подобную шахту раскопщика могло и завалить. Но дело стоило того.
Скоро музеи и частные коллекции Европы и Америки пополнились новыми экспонатами, которые специалисты затруднялись датировать. По сходству некоторых сосудов с керамикой культур мочика и рекуай можно было предположить, что происходят вещи с севера Перу. В то же время схематичная трактовка лиц и фигур напоминала некоторые произведения искусства индейцев Эквадора (рис. 14).
Когда обстоятельства открытия новой культуры, названной викус, стали известны и в долину Пьюры приехала западногерманская экспедиция под руководством крупного специалиста Г. Диссельхоффа, археологам удалось обнаружить и раскопать лишь шесть неразграбленных захоронений, притом не самых интересных.
Пьюра — река полноводная, но течет в глубоком каньоне, так что отвести из ее русла оросительные каналы очень трудно. Поэтому в древности этот район был мало освоен земледельцами. Люди жили ближе к горам, орошая свои посевы водой небольших ручьев. Здесь, в верховьях Пьюры, и были позднее обнаружены поселения культуры викус. Они были невелики по площади и не имели крупных пирамид. Лишь в некоторых местах найдены невысокие искусственные платформы, на которых когда-то, вероятно, стояли храмы.
В отличие от создателей других перуанских культур викусцы не носили одежды. Во всяком случае, такой вывод можно сделать, рассматривая их изображения. Это доказывает, что здесь, у границы с Эквадором, начиналась область распространения иных культурных традиций, близких к традициям эквадорских и колумбийских племен. Многие из древних жителей Эквадора и Колумбии тоже обходились без одежды, тогда как в Центральных Андах ее значение было очень велико: по покрою и орнаменту часто можно было определить, каково социальное положение человека или из какого клана он происходит.