Катетер мне наконец сняли, и я почувствовал лёгкость. Девушка учит меня «правильно» ходить в туалет. Постоянно повторяет что бы я не путал значки «мальчик/девочка», а то может получится конфуз. Учит брить ноги и это самое место, и даже под мышками. А я замечаю, что, когда она дотрагивается до меня — испытываю сильное возбуждение. Это интересно — значит многие параметры капсула перенесла в это тело, включая такое повышенное влечение ко всему что движется. Хорошо хоть минусовую силу не перенесла, было бы печально.
— А почему меня в лаборатории не закроют? — Спрашиваю Катерину.
Мы сидим на моей кровати, сегодняшний вечер у нас последний, и я задаю интересующие меня вопросы.
— Незачем. — Пожимает она плечами: — У нас уже есть опыт и люди для обследований.
— Понятно, спасибо тебе. — Говорю искренне я.
— Всё нормально. — Отвечает она, поглаживая мою руку. — Ты молодец.
Я опять чувствую сильное возбуждение, и порывисто притягиваю её к себе, целую в губы. Она сначала что-то хочет сказать, вырваться, но потом поддаётся. Когда отрываемся друг от друга, и я это делаю с трудом, говорю:
— Спасибо ещё раз.
Она молча встаёт, её щёки красные, и уходит так и не попрощавшись. Ну что я за урод такой, с бедной девушкой так поступил. Встаю, прохожу в ванную комнату, смотрю в зеркало.
— Да, красота. — Говорю сам себе.
Девушка из меня получилась и правда красивая. Очень правильные черты лица, идеальные губы, зелёные глаза, вздёрнутый носик и длинные шелковистые волосы. Смываю косметику, которую сегодня наносил при Катерине, сдавая такой вот экзамен, и смотрю снова на себя. Нет, всё равно красиво. Конечно, люди в зеркале видят себя и им всегда это кажется нормальным и даже красивым. Но я-то это лицо вижу только неделю, так что могу оценить.
— У меня будут проблемы. — Бурчу себе под нос, ощупывая лицо, щёки, лоб. — Кто же не захочет такую получить себе, мда. — Мне один путь, в капсулу, а оттуда выходить только по выходным, в магазин, одевая капюшон.
Ложусь в кровать, кладу руки за голову, смотрю в потолок. Мне ясно дали понять — квартира на месяц, и если что-то не придумаю, то давай, до свидания. На работу надо устраиваться, может даже по специальности. Только кому нужен менеджер без диплома и опыта работы?
Беру паспорт с тумбочки, смотрю на своё фото и имя: Александра Александровна Александрова. Судя по году рождения, мне двадцать один год. Меня немного омолодили, в той жизни было двадцать шесть. На фото у меня волосы убраны в пучок, открыто всё лицо. Даже на паспортном я выгляжу очень привлекательно.
— Нарцисс хренов. — Ругаюсь на себя.
Переворачиваюсь на бок, и закрываю глаза. Завтра трудный день — выписка, последние анализы врач принесёт, и как-то надо добраться до нового дома.
***
Утром собираюсь. Мне Катерина принесла часть своей одежды, двое джинс — чёрных и красных, туфли и ботинки без каблука, какие-то кофточки, чуть-чуть нижнего белья, и ещё колготки. Она учила меня их использовать. Очень надо сказать неприятное это дело. Но девушка сказала, что есть дорогие, из хороших материалов. Но ей лично зарплата не позволяет такие покупать, поэтому выбираю обычные носки. Одеваюсь в чёрное, сверху накидываю чёрную плащёвку с капюшоном, на ноги ботинки на шнуровке. Беру старую наплечную сумку, и иду на выход, снова просматривая выписку.
Анализы у меня все отличные, показатели в норме. Разве что норма это женская, у мужчин могут отличатся. А вчера утром меня в очередной раз осматривала гинеколог. Страшное это дело, я не ожидал что это чёртово кресло такое холодное и неудобное. И что в меня будут столько всего пихать. Констатировали мне девственности и полное женское здоровье. И на том спасибо. Хоть и сказали являться каждый год в женскую консультацию по месту прописки, но я зарёкся больше забираться на этот пыточный инструмент.
— В итоге, из всех плюсов, только то, что не надо брить лицо. — Говорю себе под нос, наблюдая за дождём из-под козырька: — Зато надо брить всё остальное, да, дела.
Складываю все бумаги в сумку, и накинув капюшон, иду вниз по лестнице. Больница окружена забором, и к выходу ведёт бетонная тропинка. Рядом кто-то появляется и держит зонтик.
— Привет! — Говорит молодой парень.
— Привет. — Отвечаю я.
— Меня Гена зовут! — Жизнерадостно сообщает он.
Осматриваю его — молодой, светловолосый, причёска на бок. Сейчас в джинсовой куртке и таких же штанах, на ногах кроссовки. Выше меня на голову. Лет двадцать, может чуть больше.
— Не светит тебе ничего, Гена, иди куда шёл. — Говорю я, отворачиваясь, и ускоряясь.
Парень понятливый, не бежит за мной. А у входа в больницу уже стоит такси. Сажусь на заднее сиденье, и называю адрес. Водитель без вопросов трогается с места. Смотрю в окно на невысокие двухэтажные кирпичные домики, деревья, людей под зонтами. Осень вошла в свои права, моё любимое время года, но даже это сейчас не радует. Непонятно как жить дальше — мне даже не разрешили воспользоваться своими счетами старыми. Там, конечно, копейки были, но ведь если дом продать за городом…
— Приболели? — Спрашивает полноватый водитель лет сорока, отвлекая меня от размышлений.
— Немного, и теперь похоже это не вылечить. — Говорю я отстранённо.
Водитель замолкает, может подумал, чего плохого про неизлечимые заболевания. Чёрт его знает, но мне же лучше. Он немного ускоряется, и я пристёгиваюсь на всякий случай. Счёт я сделал себе пару дней назад, когда психолог принесла мне древний наладонник. С новыми документами это не составило проблем. Родителями мне назначили каких-то вояк, которые давно сгинули где то, не оставив мне ничего кроме своих фамилии и имени.
— Спасибо. — Говорю я, выходя из машины.
Дом старый, ещё советский, и район так себе. Явно выбирали из того, что подешевле. Иду, опустив голову, к нужному подъезду. Оглядываю, и захожу в открытую дверь. Домофоном тут и не пахло.
«Ну спасибо, ну удружили, дорогие мои гэбешники, меня же тут насиловать каждый день будут!» — Зло думаю я, поднимаясь по грязной и заплёванной лестнице.
Наконец нахожу нужную дверь на третьем этаже. Копаюсь в сумке, ища ключ, и найдя вставляю в замок. Он с трудом поворачивается на половину, и дальше не хочет. Пытаюсь ещё раз, но не получается.
— Ой! — Вскрикиваю я неожиданно.
Меня отодвигает что-то большое. Мужчина, лет пятьдесят, полноватый. В старых тренировочных штанах и такой же кофточке. Берется за ключ, и спокойно поворачивает.
— Тут вверх немного надо потянуть, вот, возьмите. — Говорит он, поворачиваюсь ко мне.
Лицо обычное, чисто выбритое, добродушное. Когда он передаёт мне ключ, касаюсь его кожи, по телу проходит дрожь, в животе опять всё щекочет.
«Да что за ерунда?!» — Думаю зло я.