Тонкая трещина зазмеилась по скале. Часть шероховатой гранитной поверхности дрогнула и бесшумно скользнула вбок, открывая взору темный провал пещеры.
Гошка почувствовал, что ноги его отрываются от земли… и вот уже они скользят по воздуху над самыми верхушками деревьев.
— Ура! — звонко крикнула Равина. — Сработало! — и, чуть наклонившись, звонко чмокнула Гошку в щеку горячими губами.
— Равина! — укоризненно покачал головой гном. — Я же тебя просил…
— А ты не ревнуй, не ревнуй, Рамсей! — расхохоталась озорница. — Может, мальчик мне понравился! Ты же знаешь, что мы, вилы, к людям мужского пола неравнодушны, — и она легким движением взъерошила Гошкины волосы. — Не смущайся, Гошенька, я подожду, пока ты вырастешь. Или другого кого найду.
— А вы… а ты откуда знаешь мое имя? — сумел вытолкнуть из себя Гоша.
— Имя? Да ведь Рамсей тебя по имени называл, вот я и запомнила.
— Ладно, — вмешался Рамсей, — пошли. Путь неблизкий.
И они втроем вступили под своды пещеры.
Рамсей, повернувшись лицом ко входу, снова неразборчиво пробормотал в бороду заклинание, и скала встала на место.
Гошка было слегка напрягся в ожидании полной темноты, однако с удивлением увидел, что в пещере достаточно светло, — свет сочился откуда-то из-под сводов, но было непонятно, где его источник.
— Световоды, — пояснил Рамсей, заметив, как Гоша вертит головой. — Ночью, правда, приходится жечь факелы или использовать эльфийские светильники. А кстати, друзья мои, не кажется ли вам, что нам пора подкрепиться?
Только сейчас Гошка понял, что здорово проголодался, да и устал порядком. И то сказать — с тех пор, как он вышел утром из дома, прошло несколько часов. И каких часов!
«Мама, наверное, с ума сходит, — подумал он, направляясь вслед за Рамсеем в какой-то боковой ход. — Да и папа с братом тоже. Господи, когда же я теперь их увижу и что им скажу, если увижу?»
До него, наконец, стало доходить, что все происходящее с ним — отнюдь не сон и не греза наяву, а самая что ни на есть реальнейшая реальность. И от полного понимания этого мальчик вдруг почувствовал такую усталость, что буквально упал в одно из четырех каменных кресел, расположенных вокруг каменного же стола в маленьком овальном зальчике, куда привел их гном. Гошка прикрыл глаза ладонью и не замечал, как Рамсей достает из каменной ниши кувшин с элем, хлеб, сыр, глиняные чашки и тарелки и выставляет все это на стол. Хотелось плакать, но плакать было нельзя — что подумает о нем Равина? (гнома он почему-то не стеснялся), — и Гошка мужественно боролся с подступившими под горло слезами.
— Эй, эй, Гошенька, мальчик мой, ты что, устал, да? — участливый голос Равины прервал его горькие думы.
— Н-ничего, — сквозь зубы выдавил Гошка. — Сейчас пройдет. О маме просто подумал. И о папе с братом. Как они там сейчас? Волнуются ведь, наверное…
— М-мда, друг, — хмыкнул Рамсей и разлил эль по чашкам. — Тут уж, знаешь ли, ничего не поделаешь — придется им поволноваться, пока мы здесь не разберемся. Давай-ка, выпей эля да хлеба с сыром пожуй — силы сразу и возвратятся. Первое дело, знаешь ли, при душевном волнении — поесть как следует, а еду добрым глотком эля запить.
— Кстати, — через некоторое время, жуя, спросил Гошка, — а кто такой Великий Мастер? Вы всю дорогу его упоминаете. Это бог, что ли?
Гном поперхнулся элем и сверкнул на Гошку зеленым глазом.
— Великий Мастер, Гоша, — назидательно произнес он, — это — Великий Мастер. А бог — это бог. Ты давай подкрепляйся, а насчет Великого Мастера после поговорим, когда будет для того уместное время.
— Да ладно, — пожал плечами Гошка. — Я же не хотел вас обидеть — просто спросил.
— Никто и не обиделся, Гоша, — мурлыкнула Равина. — Просто это действительно долгий разговор.
После гномьего угощения сил действительно как будто прибавилось, и, убрав со стола, все трое двинулись в глубь пещеры.
Мощенный базальтовыми плитами коридор привел их в еще один зал довольно необычного вида. В четырех направлениях его пересекали блестящие рельсы, скрываясь в темноте четырех же тоннелей. Тот вход, через который Гошка и его спутники сюда попали, был пятым по счету. Посредине зала возвышалась каменная будка, покрытая искусной резьбой и с железной дверью. Сама будка стояла на круглой платформе, к которой с четырех сторон подходили рельсы, а с пятой стороны, той самой, откуда приближались Гошка, Рамсей и Равина, — каменная дорожка. На рельсах стояли странные экипажи на колесах, чем-то напоминающие дрезины, — каждый с пятью креслами, каким-то хитрым рулевым управлением и торчащим сзади фонарем со сложной системой зеркал, видимо, предназначенным для освещения дороги.