— Это одна из станций нашей гномьей Подземной Дороги, — пояснил Рамсей удивленному Гошке. — Вот уже пять сотен лет, как она существует, и мы постоянно расширяем ее сеть. Прошу садиться.
Они уселись в удобные кресла (Рамсей на переднее, водительское, а Гошка с вилой Равиной — сзади) и пристегнулись широкими кожаными ремнями. Гном повернул какие-то рукоятки, затем несколько раз качнул длинный рычаг, и экипаж, медленно наращивая скорость, двинулся во тьму тоннеля.
Зажегся фонарь и швырнул прямо перед собой широкий сноп желтоватого света…
— Ехать нам долго, — сообщил Рамсей спутникам. — Кто хочет, может откинуть спинки кресел и поспать — рычажок в подлокотнике.
«Надо же, — с восхищением подумал Гошка, откидываясь назад. — Как в самолете… Молодцы гномы! Интересно, отчего движется эта дрезина? Надо бы спросить у Рамсея…»
Но спросить он ничего не успел — глаза его закрылись сами собой, и Гошка крепко уснул под мерный перестук колес.
Глава VII
МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ РОМАН БЕРЕЗА И ШУРА УВАРОВА
Тем временем в городе Звягине происходили следующие события.
Сашка Уварова, которую, как мы уже упоминали, друзья звали попросту Шуркой, прождав своего друга, Гошу Рябинина, до часу дня, сначала сильно разозлилась, а затем несколько обеспокоилась.
Дело в том, что не в Гошкиных привычках было нарушать данное слово. Слегка поразмыслив, Александра решила пойти к другу сама. «Вдруг заболел»? — подумала она.
Гошина мама, Роза Марковна, сообщила, что Гошка уже три с лишним часа как ушел из дома.
— Так он у тебя не был? — удивленно подняла она черные красивые брови. — Странно. Он говорил, что вначале зайдет за тобой… Ну-ка, подожди, я позвоню мужу в часть.
Из последующего разговора с подполковником Рябининым Юрием Петровичем выяснилось, что Гошка в части не появлялся.
— Очень странно, — ровным голосом сказала Роза Марковна, кладя трубку. — Где же он может быть?
— Вы не волнуйтесь, Роза Марковна, — переступила с ноги на ногу Шурка. — Я пойду его поищу, а потом зайду к вам или позвоню.
— Хорошо, Сашенька, только обязательно сообщи, ладно? Господи, куда же он делся?..
Еще через два часа, когда выяснилось, что Гошки нет ни у друзей, ни на стадионе, ни в других, обычных для него местах, в семействе Рябининых начался настоящий переполох.
Вторично позвонили Рябинину-старшему в часть и сообщили о неутешительных результатах поисков.
— Вот что, — принял по телефону решение подполковник Рябинин. — Я сейчас крайне занят и сам прибыть не могу. В милицию обращаться пока не будем — рано. Сделаем так. Я пришлю вам своего лучшего разведчика — младшего сержанта Романа Березу. Во-первых, он хорошо знает нашего сына, а во-вторых — у него невероятное чутье на подобные вещи. Пусть пройдут вместе с Шурой по городу и снова поищут. А в лес и к речке я на всякий случай пошлю роту солдат — пусть ищут тоже. Значит, так. Сейчас пятнадцать ноль-ноль. Через полчаса Роман Береза будет у вас. В семнадцать тридцать звоните. Я буду ждать. Ох, и задам же ему я, когда вернется!
Вы только не подумайте, пожалуйста, что Гошин папа был эдаким бесчувственным солдафоном, которому безразлична судьба родного человека. Нет. На самом деле он тоже очень разволновался, потому что хорошо знал своего сына и уже понимал, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Поэтому, как человек военный, полковник Рябинин предпочел мгновенное действие бесполезным «охам» и «ахам», а также бессмысленной беготне и суете.
Вы спросите, вероятно, почему Гошин старший брат не принял посильного участия в поисках? Увы, он пока еще ничего не знал, поскольку, убрав с утра в квартире, ушел по своим уже почти совсем взрослым делам (ему было двадцать лет, он учился в политехническом институте, а также имел массу всевозможных увлечений).
Ровно в пятнадцать часов тридцать минут в квартире Рябининых раздался звонок, и Роза Марковна побежала открывать.
На пороге в камуфляжной форме поверх десантной тельняшки и голубом десантном же берете, лихо сдвинутом набекрень, стоял невысокий ладный паренек. Это был младший сержант воздушно-десантных войск Роман Береза.
Если бы не цепкий и твердый взгляд внимательных серых глаз, а также какая-то особая скрытая сила в его позе и в малейших движениях, ему едва ли можно было дать больше шестнадцати лет.