— Барто злободневна как никогда, — хмыкнула Дельфинова. — А знаешь что, давай и за Кассандру тоже выпьем, да хранит Аид её душу!
— За Кассандру! — поддержала Ерофеева, возвращаясь мыслями к опере, а точнее к самоубийству упомянутой героини в конце последнего действия.
Отпив ещё по одному глотку, девушки принялись рассматривать местный бомонд и вполголоса обсуждать события первого части. Опера исполнялась на французском языке, но под потолком шли синхронные титры на английском и русском. Постоянно читать их оказалось очень неудобно — голова всё время затекала, да и косоглазие можно было заработать, пытаясь одним глазом следить за действием на сцене, а другим отслеживать текст. Так что некоторые перипетии сюжета приходилось разгадывать, полагаясь на игру актёров.
— Если честно, я не очень поняла, почему она себя заколола, — негромко проговорила Ленка, провожая взглядом пышнотелую даму с перьями в причёске. Они колыхались в такт её шагам, а в руке у дамы колыхался щуплый мужчина, которого та держала мертвой хваткой.
— Так она же узнала, что её возлюбленный погиб при осаде Трои.
— А почему она тогда кричала “Италия! Италия!”? Нет, чтоб имя своего любимого…
— Я не уверена, но видимо это связано с посланным ей видением о том, что Эней станет основателем новой Трои — Рима. Дальше там про это как раз будет, — Алина постучала пальцем по программке и отпила шампанского, — Но вообще сюжет оперы сильно расходится с мифами. Например, та же Кассандра не закалывала себя, а стала наложницей Агамемнона.
— Тут и не знаешь, что лучше. “Наложница” звучит-то красиво, а вот по сути… Жалко её, конечно. Знать о надвигающейся трагедии, о гибели близких — и не иметь возможности никого предупредить… Ужасная судьба!
— Сама виновата, нечего было хвостом крутить перед Аполлоном!
— А что там у них произошло? — Ерофеева не была сильна в античной мифологии, но абсолютно не переживала по этому поводу. Ведь всегда можно было спросить у гугла или у начитанной Алины.
— По самой популярной версии бог добивался взаимности, а девица слишком кичилась своей красотой. Сначала согласилась, а потом передумала. Ну он и плюнул ей в рот, наградив проклятьем, из-за которого её пророчествам никто не будет верить.
— Фу, гадость какая! — скривилась Ленка, — Антисанитария просто! Но с другой стороны хоть проклятьем наградил, а мог ведь и гонореей…
Дельфинова прыснула.
— Может и ей тоже успел, но об этом мифы стыдливо умалчивают.
— Вообще было бы здорово знать, что произойдет в будущем, но чтобы без этой дополнительной опции в виде клейма чокнутой, конечно. Если б раздавали супер-силы и можно было бы выбрать, я бы взяла себе что-то в этом роде — способность видеть грядущее. Это ж можно было б так озолотиться на пророчествах…
— Не знаю… — протянула Алина, — Даже если предположить, что я верю в возможность предсказания будущего — а я, конечно же, не верю! — это так ненадежно… И потом, люди от этого расслабляются. Подумай сама, если тебе точно скажут, что там и как сложится у тебя в жизни, то зачем напрягаться и что-то самому пытаться сделать, изменить, исправить, улучшить? Лежи себе на печи, пироги жуй, да жди, когда будущее само в твою дверь постучится.
— И отлично, пусть стучится! Главное, чтоб светлое. Да и пироги я люблю.
Прозвенел первый звонок, означающий конец антракта, и тонкая струйка театралов потекла из буфета в сторону зала. Трое толстых китайцев (да, и такое бывает!) у соседнего фуршетного столика, все как один в джинсах и футболках, начали ожесточённо жевать оставшиеся бутерброды, осознав, что катастрофически не успевают.
— Мне всё-таки кажется, что вариантов будущего бесконечно много, — произнесла Дельфинова. — Вот мы с тобой сейчас шампанское пьём в буфете и слушаем, как китайцы задорно чавкают — и будущее у нас теперь будет одно. А если б плюнули на шампанское и вместо этого пошли фотографироваться на фоне опаловых стен — то будущее другое бы настало. В будущем.
— Это всё как-то сложно очень…
— Да, просчитать все возможные варианты нереально. Поэтому и не верю я во все эти росказни про ясновидение. Самим надо, своими силами. Как говорится, на предсказания надейся, но сам не плошай.
— Ну ты сейчас говоришь точно как моя религиозная свекровь, — умилилась Лена и, понизив голос, процитировала, — Пашите в три смены и обрящете.
Прозвенел второй звонок. Девушки поставили фужеры и направились к выходу из буфета, присоединившись к остальным желающим узнать, чем же все закончилось там, у троянцев.