Один купец, не имевши нужды в свечах, взял у Пимена сделанные свечи, чтобы доставить нити. Но Пимен, узнав это, настоял на том, чтобы свечи взяты были у него назад, а нити возвращены[589]. Пиор ходил два лета жать, и ему ничего не платили, несмотря на это он пошел к тому же хозяину и на третье лето, и когда хозяин заплатил ему, он отнес все пресвитеру в церковь[590]. Агафон, придя однажды в город для продажи своего рукоделья, нашел на улице больного странника, о котором никто не заботился. Он нанял для больного помещение и деньгами, выручаемыми за рукоделие, удовлетворял его нужды три месяца, пока больной не выздоровел[591].
В случае нужды иноки занимали друг у друга лен, деньги, орудия, нужные для работы[592]. Не только в воскресные дни, но и во дни памяти мучеников, многие не брались за рукоделие[593].
Те из иноков, которые не имели способности к рукоделию, посвящали себя делам благотворения. Два брата, Паисий и Исайя, дети богатого купца, поступили в монашество. Один брат доставшуюся ему часть имущества раздал по монастырям, церквам и темницам и сам стал кормиться рукоделием; другой часть имущества употребил на построение монастыря, а на оставшиеся деньги принимал странных, лечил больных, покоил престарелых, по субботам и воскресеньям устроял три или четыре трапезы для неимущих. Господу равно угоден был подвиг того и другого[594]. Аполлоний, по преклонности лет не могший выучиться ни ремеслу, ни чтению, на свои деньги покупал всякие врачебные и келейные потребности и снабжал ими братию Нитрийской горы во время болезни. С раннего утра до девятого часа дня он обходил обитель аскетов, монастыри и кущи, отворял двери и смотрел, не лежит ли кто. С собою он носил изюм, гранатовые яблоки, яйца, пшеничный хлеб — все, что нужно больному. Перед смертию передал все свои вещи другому, чтобы он продолжал его служение[595].
Пища иноков
Рукоделие иноков служило прежде всего для них средством к пропитанию. Заповедь о воздержании в пище и питии была общею для всех монахов, но качество пищи не было первоначально определено. Св. Епифаний пишет о монахах: «Одни из них воздерживаются от всяких мяс и четвероногих, и птиц, и рыб, и от яиц, и от сыра; другие только от четвероногих и допускают употребление птиц и прочего. Иные воздерживаются и от птиц, а употребляют только сыр и рыбу. Иные не вкушают и рыбы, а только сыр; другие не едят и сыра. Есть и такие, которые воздерживаются и от хлеба, иные и от плодов древесных и всего вареного»[596]. Иноки, когда случалось быть в постороннем доме, где предлагалось мясное, не отказывались есть, разве по особо уважительным причинам. Так, когда к Епифанию пришел Иларион Великий и во время обеда подана была птица, Иларион не стал есть, сказав: «С тех пор как я сделался монахом, я не ел ничего заколотого»[597]. Несколько иноков скитских, в числе их и Пимен, зашли в дом одного мирянина, где им за обедом предложено было мясо. Все ели, кроме Пимена. После обеда старцы, зная его рассудительность, спросили, почему он не ел? «Вы ели, и никто не соблазнился, — сказал Пимен, — но если бы я стал есть, то многие, приходящие ко мне братия, соблазнились бы и стали говорить: «Пимен ел мясо, почему нам не есть?»[598]. Раз у архиепископа Александрийского Феофила пришедшим к нему монахам предложено было за обедом телячье мясо. Монахи ели. Архиепископ, взяв один кусок мяса, предложил его сидящему подле него иноку, сказав: «Вот хороший кусок мяса». Старцы сказали: «Доселе мы ели овощь, но если это мясо, то не станем есть», — и ни один из них не стал после этого есть[599].
Отсюда видно, что, уступая только любви гостеприимства, иноки ели мясо, и то только тогда, когда не опасались этим подать повод к соблазну. Обыкновенною пищею иноков, по словам Кассиана, были хлеб, зелень, овощь, плоды и как роскошь мелкая соленая рыбка[600]. Варево приготовляли из чечевицы, редко приправляя его маслом или медом[601]. Мягкие хлебы считались роскошью, так что имеющий их созывал к себе, как на особое угощение, поесть этого хлеба[602]. При больших общинах устроялись для печения хлеба пекарни. Так, в Нитрийской горе было семь пекарен, где могли печь себе хлеб и жившие не так далеко отшельники[603]. Около Скита была деревня, где заведена была хлебня[604]. Но в других местах нужно было весьма далеко ходить, чтобы получить мягкие хлебы[605]. У старцев в келлии был разве только очаг, где, зажигая хворост[606], варили себе кашицу. Потому более употребительным хлебом у отшельников были паксамы — это ячменные, совершенно сухие, небольшие хлебы, так что в двух паксамах едва был фунт весу[607]. Перед тем как есть, их необходимо было прежде размочить. Их запасали обыкновенно надолго. Афанасий Великий, в «Житии Антония» сказав, что Антоний на шесть месяцев запас себе хлеба, замечает при этом: «Так запасают жители Фиваиды, и паксамы у них нередко в продолжение целого года остаются невредимыми»[608]. Два паксама были обыкновенною мерою хлеба для инока в сутки[609]. Употребление вина не воспрещалось. Но еще Афанасий Великий в письме к Драконтию не одобрял тех монахов, которые пьют вино. «Видим, — пишет он, — епископов, не пьющих вина, и монахов, пьющих». Когда Пимену похвалили одного монаха за то, что он не пьет вина, Пимен сказал: «Вино есть питие совсем не монашеское»[610]. Впрочем, вино, кажется, пили только в воскресные дни и в гостях. Некоторые старцы не отказывались выпить чашу вина, за то лишали себя на целый день воды[611]. Иные считали роскошью и малую примесь вина к воде[612] и называли смертию чашу вина[613].
607
Παξαμας — ячменный хлеб, получивший свое название от Паксамаса, писавшего о кулинарном искусстве и изобретшего этот хлеб для воинов. Паксам называется διπυρος, «дважды испеченный на огне», потому ли, что после печенья засушивался, или потому, что самый ячмень прежде поджигался (Дюканж. Есер. Grdc.). О весе пак–самов см.: Hist. Lavs. P. 28; Дост. сказ. С. 266; Cass. Collat. 2. P. 19. Цена паксама — три медных динария или лепты (Cass. de coen. inst. L. 4. P. 14), динариев в солиде было 6000.
609
Кроме паксамов, встречаются следующие названия хлеба: σιτια, άρτος, ψωμος или ψωμιον — сухарь (Apophteg. P. P. P. 460); βουκελλαστος — засушенный круглый хлеб, который солдаты брали с собою в поход (Hist. Lavs. P. 21. Ср.: Rosw. Vit. P. P. P. 1018).
613
Там же, 72. Один инок, не желая пить вина в собрании в Скиту, бежал в толос, который развалился. Братия сказали: «Хорошо с тобою случилось, тщеславный», — но пресвитер сказал: «Он сделал доброе дело, и жив Бог мой, не восстановится толос сей во времена мои, дабы мир помнил, что через стакан вина развалился толос в Скиту».