Угощением странников и разделением с ними трапезы иноки прикрывали свой пост и свои подвиги. И гость, также часто строгий постник, разделял предлагаемую ему трапезу во всякое время. «Если ты придешь, — говорили отцы, — к кому‑либо, не открывай своего образа жизни, а если хочешь сохранить его, сиди в своей келлии». Сказывали о скитских отцах, если кто видел дела их, то они считали их уже не добродетелию, а пороком[656]. Впрочем, старцы давали и такой совет: если в пост придет к тебе брат, имеющий нужду в успокоении, предложи трапезу ему одному. Если же ему не угодно, не принуждай, ибо мы имеем общее правило о посте[657]. С приходящими братиями иногда вели разговор о том, о чем заводили речь пришедшие, хотя бы и о предметах недуховных, оставляя себе свободу наедине плакать о своих грехах[658]. Впрочем, насколько позволял долг гостеприимства, старались сократить такие беседы. Особенно избегали беседы с еретиками, хотя и не отказывали им в гостеприимстве[659]. Отцы не любили открывать сокровища своего — духовной мудрости — пред теми, которые в беседе с ними искали не духовного назидания. Но когда посещали жаждавшие найти себе утешение духовное в беседе или в молитве с опытным старцем, то и не замечали времени, забывали о пище. Один старец пришел вечером в гости, хозяин велел ученику сварить чечевицы. Тот сварил и размочил хлеб. Гость с хозяином так увлеклись беседою о духовных предметах, что проговорили до шестого часа следующего дня. Хозяин опять сказал ученику: «Свари чечевицы». — «Я еще вчера сварил», — сказал ученик, и старцы вкусили тогда пищи. Другой старец пришел в гости, и хозяин, сварив чечевицы, сказал: «Помолимся немного», — и один из них прочел всю Псалтирь, другой наизусть двух больших пророков. Настало утро, и гость удалился, они забыли о пище[660].
Пимен давал совет с приходящими лучше говорить из рассуждений старцев, нежели из Писания, ибо в последнем случае есть немалая опасность[661]. Если странник имел нужду в ночлеге, то рогожи, которые свернутые служили седалищем, расстилали в одном углу для гостя, в другом для хозяина[662]. Вечером и в полночь по обычаю прочитывалось 12 псалмов, но участие в ночной молитве не было обязательно для гостя, если гость сам не изъявит желания участвовать в ней[663].
Если случай какой‑либо заставлял женщину искать гостеприимства в келлии, то не отказывали в кратком приюте с надлежащею осторожностию[664]. Но в Скиту было такое обыкновение: если придет женщина поговорить с братом или другим родственником, то они беседовали между собою, сидя один от другого далеко[665].
657
Hist. Lavs. P. 52. Кассиан говорит, что странноприимство приводило иногда к чревоугождению (Collat. 12. Р. 6). С приходящими братиями случалось и не один раз в день принимать пищу (Дост. сказ. С. 123).
662
Cotell. Μ. Ε. Gr. Tom. l; Apophtegm. Patr. P. 493; Дост. сказ. С. 119; Rosw. L. 5. P. 614.