Череп австралопитека, ткани головы, кожный покров лица
Австралопитеки Совершенно невозможно оспорить также положение основоположников марксизма о том, что древние обезьяноподобные прапредки освоили прямохождение и, освободив тем самым руки, приступили к трудовой деятельности. Труд стал мощнейшим из факторов эволюции, причем не внешним по отношению к человечеству-системе, а внутренним. Однако отчего ни двуногое млекопитающее кенгуру, ни вертикально передвигающаяся птица пингвин, ни ходивший на задних лапах мезозойский ящер зауролоф не дали начало трудящимся и мыслящим существам? Их организмы по отдельности и биологические виды в целом не несли в себе того запаса случайных мутационных изменений, которые слились в критическую массу и поставили их перед ультимативным выбором: гибель, либо переход на качественно иные пути развития. До австралопитеков Землю населяли причудливейшие творения природы, но никто не оказывался в таком положении. Австралопитеков же поставило перед данным выбором чрезвычайно бурное развитие тысяч поколений его предков. Они получили достаточно развитой мозг для заполнения его информацией и ловкие конечности, чтобы пользоваться орудиями. Очевидно, что «начальные шаги трудовой деятельности, связанной с изготовлением простейших орудий, возникли не на пустом месте. Более чем полуторамиллиардная эволюция животных, приведшая к возникновению предчеловека, кончилась не нулем, а возникновением сложных навыков использования предметов в качестве орудий и появлением интеллекта»131. Двуногие ящеры просто не могли стать производителями и пользователями даже простейших орудий труда. Во-первых, почти все проблемы решались прямоходящими nресмыкающимися с помощью их мощных челюстей и большой физической силы. Во-вторых, мозг был смехотворно мал для решения сколь-нибудь сложной задачи132. В итоге даже наиболее совершенные из динозавров стали тупиковым направлением эволюции и исчезли. А с появлением на планете приматов все изменилось. Некоторые из них оказались чрезмерно чувствительными к природным переменам. Мутации, вызванные выше описанными факторами, привели к появлению австралоnитека - nримата «без шерсти, тонкокожего с маленькой пастью, с нестойкими зубишками, с мускулатурой, куда более слабой, чем у его врагов, бегающего и прыгающего куда хуже, чем они»133.
Австралопитек Такой «уродец» не мог бы долго продвигаться по пути обычного биологического развития. Как биологическая система вид-мутант был абсолютно несостоятелен. Тем более, положение усугублялось тем, что мутации носили быстрый, импульсивный характер. Отдельные стада, куда входили носители отягощенного мутационными изменениями генофонда, встречались, смешивались. Гибридизация многократно усиливала последствия «генетической революции». «Уродца» ожидал неминуемый отсев. Сохранить себя он мог только отказавшись от исключительно биологических путей самосохранения и дальнейшего развития. Средством этого стало изготовление и применение орудий труда134. На такое оказались неспособными все приматы, кроме австралопитеков. Ореопитек, к примеру, оказался неспособным на «прорыв в мир людей».
Австралопитеки
Австралопитек Использование орудий было бы для него единственной возможностью отстоять право на дальнейшее существование и развитие. Но его организм не был приготовлен к решению такой задачи. Не накопилась критическая масса мутационных перемен, могущая привести к качественному изменению. B итоге оpеопитек, что называется, свернул в тупик с финишной прямой за один шаг до начала очеловечивания. Для этого не хватило внутренних pесуpсов биологического вида оpеопитеков как системы. Хотя оpеопитек был прямоходящим, имел ловкие руки, но головной мозг оказался недостаточно развит для качественного революционного пpеобpазования135. Иной оказалась судьба австpалопитеков. Труд стал для них возможным способом дальнейшего развития. Они обладали полным набором предпосылок для очеловечивания: устойчивое прямохождение, развитая кисть руки, высокоорганизованный головной мозг. Но труд для них был не только одним из возможных путей эволюции, он стал единственно возможным способом произвести системную перестройку и выйти на качественно иной, более высокий уровень системности. Итак, три примера, когда биологические системы оказались поставленными перед сходными путями дальнейшего развития: -Двуногие ящеры. Невозможно даже допустить, что они могли изготовить хотя бы простейшее орудие. Да рептилии и не нуждались в этом. Они были связаны с другими элементами земной живой и неживой природы сугубо биологическими и физико-химическими структурными связями. Мезозойские громадины не были способны трудиться вследствие примитивности их организмов и не нуждались в труде из-за примитивности образа существования. Ни малейшей возможности, и никакой потребности в труде. (Впрочем, в качестве литературных курьезов можно привести примеры сказочно-фантастических произведений, где героями являются ныне вымершие пресмыкающиеся, разумные и трудящиеся136). -Ореопитеки. Эти высокоразвитые млекопитающие могли выжить только в случае их перехода на путь особой эволюции, отличной от чисто биологической. Но исходных данных для революционной перестройки не хватило. Возможности начинающегося прямохождения, освобождение рук для манипулирования, развитие головного мозга все же оказались недостаточными для перехода на новый уровень системного развития. Имеется потребность в труде, как основном средстве самосохранения и развития, но не хватает для этого возможностей. -Австралопитеки. Промежуточные между животным и человеком существа. В их организмах накопилась «критическая масса» мутационных изменений, могущих привести к качественному скачку. Оставалось лишь реализовать случайное сочетание обстоятельств. Австралопитека следует считать счастливым случайным совпадением потребности в труде с возможностью трудиться. Чтобы изготовить простейший инструмент, австралопитеку следовало обязательно проделать следующие приготовления: А.Сесть так, чтобы просидеть долгое время, не испытывая усталости. Для этого спина должна согнуться без всякого напряжения упругой дугой. Без развитых спинных и ягодичных мышц так долго просто не высидеть; Б.Склонить голову к каменной заготовке, приблизить к ней глаза на З0-35 см., чтобы наивыгоднейшим образом использовать стереоскопичность зрения. Для таких движений требуется большая гибкость шеи. Ноги необходимо подогнуть так, чтобы они не мешали работе и не затекали. Как видно, один только подготовительный этап к изготовлению орудий требует от организма таких усилий, какие были не под силу ни одному существу на планете, кроме австралопитека. Чрезвычайно много значил цепкий и точный захват рукой палки или камня. Это обеспечивалось прекрасно развитой кистью руки. Рука австралопитека могла сгибаться в плече, локте, запястье, ладони, суставах пальцев. Это давало практически неисчерпаемый запас возможностей движений. Австралопитек в этом отношении неизмеримо превзошел всех современных ему животных, хотя его большой палец не был столь подвижен, как у нас и не был так противопоставлен остальным четырем пальцам, как это видно по нашим ладоням137. Тазовые кости австралопитековых и современных людей похожи. А значит, можно смело говорить и о сходном расположении внутренних органов. Выдающийся специалист в области первобытной истории В. В. Бунак пришел к выводу, что австралопитеков отличали от современных им высокоразвитых обезьян той поры три основных черты: