Дальнейшее развитие ирригации в конце IV тысячелетия до н. э. привело к регулярному освоению и заселению основных районов долины Месопотамии, а тесное взаимодействие между высокоразвитыми культурными группами обусловило создание первой общности, охватившей значительную часть Двуречья, — так называемой убейдской культуры Ныне намечаются ступени этого процесса. На ранних ступенях особую роль играют южные центры, где в районе дельты Тигра и Евфрата был наибольшим экономический эффект ирригации. Отсюда происходит активное расселение по самым различным направлениям.
Связи охватывают огромные территории Ближнего и Среднего Востока. Растет благосостояние отдельных общин, появляются первые золотые изделия (убейдский слой Ура). Возникают религиозные центры с прочными, сформировавшимися традициями.
Дальнейшее экономически обусловленное взаимодействие с прочими группами населения Двуречья приводит к определенной культурной нивелировке и созданию убейдской общности, сыгравшей, в свою очередь, значительную роль в процессе сложения урукской (шумерской) цивилизации.
ВВЕДЕНИЕ
За пять лет, прошедших со времени написания мною главы в книге «Заря цивилизации»{1} археологические исследования на Ближнем Востоке достигли такого размаха, что многое в этой главе устарело. Для публикации настоящей работы эту главу следовало не только расширить, но и полностью переделать.
Проблема перехода человека к производству пищи и к цивилизованному состоянию является в последние годы объектом интенсивных полевых исследований; многие раскопки все еще продолжаются, и их материалы известны только по предварительным сообщениям… Центром новых исследований стал Западный Иран. Новые открытия в Туркестане{2} расширили наши сведения о более восточных районах, сделаны многочисленные находки и в Сирии, Ливане и Палестине. Новые важные данные получены во время работ на острове Крит, в Греции и Македонии, но, пожалуй, наиболее эффектные находки сделаны в Анатолии.
Несмотря на то что многие раскопки еще не завершены, уже появился ряд публикаций. Вышел с большим опозданием том, посвященный Амуку, но он малодоступен из-за высокой цены, а содержание его не вносит много нового в наши представления о ранних периодах истории, рассмотрению которых посвящена настоящая работа. Такие важные памятники, как Иерихон и Джармо, до сих пор не опубликованы, а предварительные сообщения об их раскопках также содержат немного новых данных. В прошлом не уделялось должного внимания исследованию природной среды и помощь ученых-естественников носила случайный характер. Сейчас несколько богатейших «научных»{3} экспедиций принялись за устранение этого упущения, но в результате несоответствий между теориями, основанными на скудном фактическом материале, интересующие археологов задачи почти исчезли из поля их зрения.
Археология имеет (или должна иметь) целью следующее: определение границ данной культуры, выделение ее наиболее перспективного памятника, его раскопки по возможности строго горизонтальными пластами и последнее— по порядку, но не по значению — публикацию и интерпретацию фактов. Для нас не будут иметь никакой ценности исследования археолога, если мы не сможем определить дату памятника; его археологическое значение не может быть определено, если при раскопках закладывают шурфы или роют траншеи, а установленная типологическим методом последовательность культур останется гипотетической до тех пор, пока она не будет подкреплена наблюдениями над стратиграфией.
Радиокарбонные даты (или, как их предпочитают называть скептики, «определения») получены для многих памятников, но они редко образуют серии, и, хотя часто результаты радиокарбонного анализа бывают удачны, все же существуют удивительные несоответствия между датами, определяемыми по образцам из только что раскопанного памятника и по отобранным позже, или между датами образцов из траншей и датами музейных экспонатов. Загрязнение образцов в последних случаях часто приводит к омоложению дат.
Нарисованная в этой книге картина — одна из возможных: мнения часто меняются, и время прочно установленной интерпретации фактов еще не пришло. Для реконструкции линии культурного развития Ближнего Востока в этот важный период необходим значительно больший материал.
Настоящая книга — нечто вроде отчета, основанного на результатах исследований, проводившихся до конца 1963 г., а также на сообщениях, публикациях и информации, полученной от многочисленных коллег, перед которыми автор находится в неоплатном долгу за их помощь и сотрудничество при подготовке этой книги.
Глава 1
МЕЗОЛИТИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ
БЛИЖНЕГО ВОСТОКА
(X тысячелетие до н. э.)
Несмотря на то что нам малоизвестны природные условия Ближнего Востока в конце позднеледникового периода (X тысячелетие до н. э.), несомненно, можно считать, что климат в этой теплой зоне был менее суровым, чем в Европе. Тем не менее недавними исследованиями установлено наличие перерыва в заселении пещер горных районов Курдистана, Анатолии и Ливана, а также уменьшение численности населения между XXV и X тысячелетиями до н. э. Возможно, что около начала X тысячелетия до н. э. некоторые районы Анатолии были охвачены местными оледенениями, но во время археологических исследований их следы не обнаружены.
В Европе отступление ледников к северу вызвало постепенное исчезновение больших стад травоядных животных; палеолитический человек стал охотиться на менее многочисленных и более подвижных зверей — оленей, диких кабанов и различных мелких зверьков. Люди приспосабливались к новым условиям различными способами, создавая культуры, известные под названием «мезолитических». Они продолжали оставаться собирателями: добывали пищу охотой, рыбной ловлей, сбором фруктов, ягод, орехов и съедобных растений. Была приручена собака, ставшая помощником охотника. Существование мезолитических культур в Западной Европе прослеживается на протяжении свыше 6000.лет, примерно от X до IV тысячелетия до н. э., а во многих районах этот период продолжался еще дольше. В конце концов на смену мезолитическим постепенно пришли культуры, носители которых занимались примитивным земледелием и одомашниванием животных. Эти два новых способа добычи и сохранения пищи не были изобретением европейцев, так как предки овцы, козы и свиньи, пшеницы и ячменя не встречались в Европе. Центр происхождения земледелия и скотоводства следует искать там, где эти злаки и животные встречаются в диком состоянии, т. е. на Ближнем Востоке. Овцы и козы, дикие быки и свиньи были законными обитателями обильно орошаемых нагорий, окаймляющих Сирийскую пустыню, и горных плато Анатолии и Ирана. Дикие предки пшеницы и ячменя тоже произрастали в предгорьях, предпочитая высоту 600–900 м над уровнем моря. Одна из двух основных разновидностей пшеницы, известных в древности, — однозернянка — в диком состоянии была распространена от Балкан до Западного Ирана; вторая разновидность — эммер — произрастала, с одной стороны, в Северной Месопотамии, Восточной Турции и Иране, а с другой — в Южной Сирии, Палестине и Иордании. Ячмень был распространен на той же территории — от Анатолии до Афганистана и от Закавказья до Аравии. Следует отметить, что ни этих злаков, ни диких овец и коз нет в Египте.
Наши данные о климате этого периода скудны, но существование на обширных, ныне безлесных и покрытых травой пространствах густых лесов и рощ позволяет предположить, что осадки выпадали здесь в несколько большем количестве{4}. В других отношениях природа Ближнего Востока 10 000 лет назад, видимо, не отличалась от современной. Именно в этих условиях, столь отличных от современных им европейских, происходили быстрые изменения: было открыто земледелие и приручение животных; эти достижения в свете современных научных данных должны рассматриваться как фундамент человеческой цивилизации.