Каллен и Кадайль подхватили Брансена под руки и тоже поспешили в город, чтобы не попасть в давку. К счастью, ворота были невдалеке. Молоденький стражник лихо подмигнул Кадайль и пропустил всех троих. За городской стеной было такое же столпотворение. На главной площади собралось несколько тысяч человек, все кричали, прыгали, махали красными лоскутами.
— Что происходит? — спросила Кадайль у какой-то женщины.
Та посмотрела на нее как на сумасшедшую.
— Мы только что приехали, поэтому не знаем, что за праздник у вас.
— Владыка прибыл, — ответила женщина.
— То есть король, ты хотела сказать, — поправила ее другая.
— Владыка Делавал, король Делавал, милостью Абеля и Древнейших никакой разницы, — откликнулась первая.
Брансен не переставал удивляться, с какой легкостью крестьяне смешивают святыни обеих главных религий, чтобы никого не обидеть. Ведь только после смерти станет ясно, какая из них истинная.
— Он приехал с супругой и со всей свитой, — продолжала первая. — Сегодня храброго принца Иеслника провозгласят владыкой земель Прайда. Столько добродетелей в этом человеке! И красив, и отважен! Представляете, он убил сотню воинов Этельберта.
Кадайль закивала и поспешила отвернуться, чтобы ее понимающую ухмылку увидел только Брансен. Он слишком хорошо знал фатоватого принца Иеслника, чтобы верить в эти россказни. Но, обнаружив, что Каллен стоит одна, молодая женщина мгновенно посерьезнела и схватилась за мешок. Он стал заметно легче!.. Нетрудно было догадаться, что именно оттуда пропало.
Кадайль неловко поклонилась крестьянке, взяла мать за локоть и отвела в сторону.
— Что это он задумал? — спросила она.
— Решил, что пора с ними всеми расквитаться. — Каллен кивнула в сторону замка.
Кадайль беспомощно вздохнула. Брансен упрямец, это ей было известно. За свое упрямство он мог поплатиться жизнью.
Только скрывшись в тени под стенами самой высокой и самой охраняемой замковой башни, Брансен переоделся в черный шелковый костюм. Необычное одеяние уже несколько лет служило Разбойнику верой и правдой, но по-прежнему блестело, будто какое-то волшебство не позволяло ему испачкаться. Правый рукав блузы Брансен оторвал, сделал из него косынку, под которой носил гематит, и повязку на плечо. В косынке были прорезаны отверстия, и, надвинутая на глаза, она служила Брансену маской. Повязка же прикрывала слишком узнаваемое родимое пятно на правом плече.
Расчет оказался верным. Почти вся охрана замка вышла в город поглазеть на шествие и церемонию помазания владыки Иеслника. Пробираясь закоулками, Брансен также заметил, что входы в замок, включая главные ворота, по-прежнему охранялись. Но зачем пользоваться дверьми, если ты почти Джеста Ту?
Итак, он нашел укромное место в тени черной стены, облачился в свой костюм и огляделся. С площади доносился шум празднества. Стражников вокруг не наблюдалось. По-видимому, те, кому было не покинуть замок, оставили свои посты и следили за событиями из нижнего двора. Но Брансен медлил. А вдруг он ошибается?
«Смелее!.. Ты же Разбойник!» — ободрил он себя и улыбнулся под черной маской.
Уверенность вернулась к нему. Брансен представил себе малахит, вызвал в памяти ощущения, которые рождаются от прикосновения к зеленому минералу, и сосредоточил энергию этого камня в точке Ки-Чи-Крии. Он знал, что с малахитом в руках сейчас воспарил бы над землей. Но даже мысли о силе камня было достаточно, чтобы тело Брансена сделалось очень легким. Держась за камни лишь одной рукой, он стал подниматься по стене.
Ловкий, как паук, Гарибонд руками и ногами цеплялся за углубления в каменной кладке. Вес тела совершенно не мешал ему, глубина выбоин и цепкость стали неважны. Не прошло и минуты, как Разбойник преодолел семьдесят пять футов и добрался до узкого окна, расположенного с обратной стороны башни. Он задержался в проеме, чтобы полюбоваться обширной панорамой южного Делавала, затем проскользнул в слабо освещенную комнату.
Башня была прямо-таки набита ценностями: картинами, гобеленами, вазами, скульптурами, посудой и прочими дорогими вещами. Никаких сомнений — здесь обитала семья правителей.
Разбойник потер руки и принялся за работу.
— Этот затянувшийся церемониал был недостоин вас, — с такими словами, обращенными, видимо, к принцу, который остался в соседней комнате, в будуар вошла леди Олим. — Надо было вашему дяде провозгласить вас владыкой Делавала и на том успокоиться. И так понятно, что у его единственного сына нет шансов.