Уважение к первооснове называется украшением, приближение к обычному употреблению [пищи] называется [разумным] принципом; когда оба они соединяются в единую «культурность» и таким образом достигается возврат к Великому единению [древности], это называется высшей степенью соблюдения [ритуала]. Поэтому, когда на высокое место ставят сосуд с чистой водой, на жертвенный стол — сырую рыбу, а впереди всего — [пресный] суп из мяса, все это значит одно: [уважение к первоначальной пище]. Когда [представляющий предка] не выпивает до конца [вина], преподносимого ему слугой, после оплакивания не пробует пищу, стоящую на жертвенном столе, и, получив пищу от трех слуг, больше не ест, все это значит одно: [окончание церемонии]. Когда во время большого свадебного обряда [отец] не вручает еще [жениху] кубок с вином и не посылает его встретить [невесту], когда во время жертвоприношения в храме предков [представляющий] предка еще не вошел в кумирню, когда [человек] только умер и еще не приступили к [обряду] одевания покойника, — все это значит одно: [церемония еще не началась]. То, что во время выезда [на обряд жертвоприношения небу] колесница сына неба покрыта белым шелковым покрывалом, а на голове [у правителя] полотняная шапка; то, что траурная одежда начинается с пенькового пояса, — все это значит одно: [уважение к простоте]. Трехлетний траур, пронзительные возгласы плача [по покойнику], исполнение гимна «Храм Спокойствия»[55], когда один человек поет, а три вторят под легкие, шуршащие звуки подвешенного колокола и неторопливое звучание гуслей, — все это значит одно: [следование древним обычаям].
Начало церемоний — простое, совершение их — красочное, конец — радостный. Поэтому, когда церемонии соблюдаются в совершенной, полной форме, чувства [человека] и характер церемонии достигают полного соответствия; когда церемония соблюдается [хорошо, но] несовершенно, либо чувства преобладают над церемониями, либо церемонии — над чувствами. Когда же церемонии соблюдаются в низшей форме, все сводится к чувствам и возвращается к великой простоте [древности]. Благодаря ритуалу небо и земля приходят в согласие, солнце и луна ярко светят, четыре времени года следуют одно за другим, звезды и созвездия движутся [по небесному своду], реки и речки [плавно] несут свои воды и все вещи процветают; [благодаря ритуалу] любовь и ненависть получают правильное [направление], радость и гнев — правильное [выражение]; [благодаря ритуалу] низы послушны, а верхи мудры и изменения всех вещей приходят в порядок. Отход же от ритуала приводит к гибели. Разве не [говорит это о] величии ритуала?! Если установлена совершенная [система] ритуала и она является высшей [мерой вещей и событий], тогда [никто] в Поднебесной не может ни отнять, ни прибавить что-либо [к ритуалу], основные работы и побочные промыслы взаимно согласуются, начало и конец соответствуют друг другу, существуют различия [между знатными и низкими] во внешнем виде, [истина и ложь] в суждениях подробно объясняются. Когда [люди] в Поднебесной следуют [такой системе] ритуала, [в стране] царит порядок; когда они не следуют ритуалу, наступает беспорядок; когда они следуют ритуалу, их жизнь спокойна; когда не следуют, их жизнь в опасности; когда они следуют ритуалу, они существуют; когда не следуют, они гибнут.
Это то, чего не может понять ничтожный человек.
Принципы ритуала поистине глубоки: если с его положениями подойти к высказываниям о «белой лошади» и «сходстве — различии»[56], то они утонут [в его доводах]. Принципы ритуала поистине велики: если с его положениями подойти к произвольно создаваемым установлениям и вульгарным учениям, то они утратят [свою силу]. Принципы ритуала поистине высоки: если с его положениями подойти к жестоким и распущенным людям, высокомерно презирающим обычаи и считающим себя высоконравственными, то они будут повержены. Поэтому, если есть настоящий плотничий шнур, нельзя обмануть в определении прямизны [вещи]; если есть правильный безмен, нельзя обмануть в определении веса [вещи]; если есть циркуль и угломер, которыми правильно пользуются, нельзя обмануть в определении формы [вещи]; если [есть] совершенный человек, который постиг [смысл] ритуала, его нельзя ввести в заблуждение лживыми [поступками]. Поэтому плотничий шнур — это высшая [мера] прямизны; безмен — высшая [мера] веса; циркуль и угломер — высшая [мера] формы; ритуал — высшая [мера] поведения людей. Тот, кто не соблюдает ритуала и не признает его, может быть назван безнравственным человеком; тот, кто соблюдает ритуал и уважает его, может быть назван высоконравственным ученым. Того, кто обладает способностью размышлять в рамках ритуала, можно назвать способным к размышлению; того, кто обладает способностью не менять [своей решимости] следовать ритуалу, можно назвать способным быть твердым. Тот же, кто обладает способностью размышлять, способностью быть твердым и к тому же любит ритуал, является совершенномудрым человеком. Небо — высшая мера высоты; земля — высшая мера низких [вещей]; беспредельность — высшая мера обширности; совершенномудрый человек — высшая мера нравственности. Поэтому в учении необходимо твердо учиться у совершенномудрых людей, а не стремиться следовать безнравственным людям.
56
Сюнь-цзы имеет в виду известные софизмы представителей логико-софистической «школы имен» (