Предположим, что есть такой человек, который ни за что не войдет в город, находящийся в опасности, не пойдет служить в армию, не отдаст ради большой пользы для Поднебесной даже одного волоска со своей голени. А нынешний правитель идет за ним и [считает, что его поведение] соответствует ритуалу, ценит его ум и высоко ставит его поведение, считая его человеком, [который] презирает вещи и дорожит жизнью. Но ведь правитель выставляет тучные поля и большие дома, учреждает ранги знатности и жалованья, чтобы обменять это на жизнь и смерть народа. [А если] ныне правители уважают и ценят людей, презирающих вещи и дорожащих жизнью, то нельзя достичь того, чтобы простой народ шел на смерть и дорожил бы [возможностью] пожертвовать собой ради дела правителя. [Есть такие, которые] держат у себя связки книг, упражняются в болтовне, собирают последователей, предаются книжной учености и ведут [пустые] разговоры, а нынешние правители следуют за ними и [считают, что их поведение] соответствует ритуалу, говоря: «Уважать мудрецов — это путь древних правителей». Но ведь те, с кого берут подати чиновники, — это земледельцы, а те, кого воспитывает государь, — это книжники. [Если] земледельцам — тяжелые подати, а книжникам — обильные награды, то нельзя достичь того, чтобы простой народ упорно трудился и поменьше болтал языком. [Есть и такие, что] выставляют напоказ свою волю и собирают [вокруг себя] народ, заботятся о своей репутации и не терпят нападок на себя, и, если злые выражения коснутся их ушей, [они] тут же непременно выхватывают меч. А нынешние правители следуют за ними и [считают, что их поведение] соответствует ритуалу, называя их людьми, которые уважают себя. Но ведь если награждать за старания в отрубании голов [врагов на войне] и в то же время почитать и прославлять тех, кто проявляет храбрость в частных стычках, то нельзя достичь того, чтобы простой народ упорно воевал и отражал врага, не занимаясь частными стычками. Когда государство в мире, то воспитывают конфуцианцев и удальцов, а когда наступают трудности, то требуются воины в панцирях. Тех, кого воспитали, не нужны; тех, кто нужен, не воспитали. Отсюда и происходят смуты.
И если правитель слушает книжников и считает, что их речи правильны, то следует счесть их годными для службы и использовать этих людей, а если он считает, что их речи неправильны, то следует удалить их самих и пресечь их речи в корне. Ныне же бывает, что [чьи-либо речи] считают правильными, но [людей не считают] годными для службы; [чьи-либо речи] считают неправильными, но не пресекают их в корне. Не использовать правильного и не пресекать неправильного — это путь смут и гибели.
Таньтай Юй-цзы имел облик благородного человека. Чжун-ни сблизился с ним и взял его [в ученики]. Пробыв с ним вместе долгое время, [он узнал], что поведение [Таньтай Юй-цзы] не соответствует его облику[135]. Речи Цзай Юя[136] были изысканными и утонченными. Чжун-ни сблизился с ним и взял его [в ученики]. Пробыв с ним вместе долгое время, [он узнал], что ум [Цзай Юя] далеко не таков, как его красноречие. Поэтому Чжун-ни говорил: «Принимая человека по облику, я ошибся в Цзы-юе; принимая человека по речам, я ошибся в Цзай Юе». Итак, известно, что даже ум Чжун-ни мог упускать истину. Ныне новые краснобаи далеко превосходят Цзай Юя, а нынешние правители, слушая [их], заблуждаются еще больше, чем Чжун-ни. Раз [правителям] нравятся их речи, то за них и назначают на службу. Как же тут избежать ошибок? Поэтому Вэй, доверившись красноречию Мэй Мао, испытало горечь поражения у Хуаяна[137]; Чжао, доверившись красноречию Ма Фу, потерпело бедствие у Чанпина[138]. Эти два [случая — примеры] ошибок из-за назначения на службу за красноречие. Ведь [если] смотреть [только] на расплавленное олово и различать в нем [только] голубые и желтые [отблески], то и сам Оу-е[139] не смог бы определить наверняка [качество] меча. [А если меч] в воде бьет цапель и гусей, а на суше рубит жеребят и лошадей, то и раб не сомневался бы, тупой [меч] или острый. [Если] проверять только зубы во рту и внешний вид лошади, то и сам Бо Ло[140] не смог бы определить наверняка ее достоинств. [А если] запрячь ее в повозку и поехать, а в конце пути посмотреть на нее, то и раб не усомнился бы в качествах лошади. [Если] смотреть [только] на внешний облик и одежды [человека] и слушать [только] его речи, то и сам Чжун-ни не смог бы разобраться наверняка в человеке. [А если] испытать его на чиновничьей должности, рассмотреть его достижения, то и обычный человек не усомнится, глуп ли тот или умен. Поэтому у просвещенного правителя чиновники [таковы]: первый министр непременно поднялся из местных чинов, а отважный главнокомандующий непременно вышел из рядовых. Имеющих заслуги непременно награждают, при этом ранги знатности и жалованья раздаются щедро, и это все более побуждает стараться. Чиновников перемещают на более высокие посты, при этом должности их становятся все крупнее, и это побуждает их управлять все лучше. Когда ранги знатности и жалованья [становятся] все выше, а чиновники управляют [все лучше], то это путь правителя.
135
138
Имеется в виду победа циньцев над чжаоской армией в 260 г.