л. 106 об. на себя Кассиан панцирь*, под рубашку на нагое тело, и пек хлеб на братию. А правило его было келейное — 6000 молитв Иисусовых* и тысяча поклонов. А когда рассыпался панцирь, то он возложил на себя очень тяжелые вериги*, — и так трудился и постился.
И пришла ему мысль, чтобы сорок дней не есть, не пить и, кроме того, не спать лежа. И когда он начал это, то провел так 12 дней, и изнемог. Когда же узнал об этом игумен Иосиф, то, прийдя, запретил ему так чрезмерно трудиться. Но Кассиан снова стал принимать хлеб и воду через день, а иногда и через два дня, и до тех пор так трудился, пока в очах его и свет померк. И в то время был у него ученик старец Иона Голова, по прозванию Пушечников*, //
л. 107 и тот водил его к церковной службе. И так пребывал Кассиан 30 дней ничего не видя, водимый учеником. И увидел это Иосиф-игумен, и понял, что это произошло со старцем от великих трудов и поста, и опять запретил ему [это делать] великим запрещением. И Кассиан послушался Иосифа, и немного ослабил пост, — и выздоровели его глаза*.
А затем вновь, спустя немного времени, он впал в немощь, и отнялись у него ноги, так что не мог он даже ступить и, ползая, исполнял свои телесные потребности. И в один из дней, когда он лежал и молился пречистой Богородице, начали звонить к литургии, а он, лежа, взглянул на образ пречистой Богородицы, держащей на руках Создателя всего мира, Превечного Младенца, и, заплакав, начал говорить: «О пречистая //
л. 107 об. госпожа владычица, Матерь Божия, если ты дашь мне на ногах своих ходить, пока буду жив, никогда не надену я сапог на ноги мои, ни шубы на грешное тело мое до конца жизни моей». И вдруг в тот же час встал, и, как лежал, так быстро и устремился в Божию церковь, и, многие слезы проливая, благодарил пречестную Богоматерь. И так начал он ходить, и до конца жизни своей не изменил своего обета, что обещал пречистой Богородице: как летом, так и зимой, в одной монашеской ризе ходил. И однажды зима была такая морозная, что и птицы замерзали, а Кассиан никак не хотел что-либо прибавить к своей одежде, но так терпел, говоря себе: «Терпи, грешный Кассиан, терпи! Горек мороз, но сладок рай, и если и не сегодня умрем, //
л. 108 то все равно умрем». И так терпел он до конца божественной службы, ибо еще в те времена теплой церкви не было.
И когда в старости постигла его немощь, — а было ему от роду 90 лет, — и увидели его братья уже телом изнемогшего, сняли они с него вериги, хотя он и не хотел этого, и выковали из них цепи к кресту, что и доныне на церкви над колоколами. Когда же Кассиан оправился от болезни, то повелел вновь другие вериги сковать, но не такие тяжелые, и снова возложил их на себя, — и так пребывал он в них, трудясь, и до кончины своей.
О крещении царя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича*. Это было, когда родился у державного великого князя всея Руси Василия Ивановича сын* — царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич; //
л. 108 об. и державный государь всея Руси, великий князь Василий возрадовался великой радостью, так как очень об этом много лет молился, и постился, и по монастырям большие милостыни посылал*. И Бог услышал молитвы его.
И когда государь получил желаемое, то послал он старца Тихона Зворыкина* в Иосифов монастырь к старцу Кассиану, с великим смирением [прося], чтобы принял тот от святой купели сына его, великого князя Ивана. Когда же старец Кассиан услышал от старца Тихона, что у великого князя родился сын, он был уже в великой немощи и старости; и быстро встал он с постели своей, и, став перед образом Божиим, воздал благодарность и славу Богу, и возрадовался духовной радостью, что государь получил желаемое, и земля Русская //
л. 109 не опустела, и род православных царей русских не оскудел. И снова возлег он, и стал радоваться, и говорил: «Еще Бог не забыл Русской земли».
Тихон же передал ему приказ державного государя: «Велел он тебе принять от святой купели своего сына, великого князя Ивана». А старец усомнился и сказал: «Кто я и откуда, чтобы осмелиться мне на такое великое дело, нельзя мне и подумать об этом, кто я есть, грешный?» И когда старец Тихон увидел, что Кассиан совсем не склонен к этому, он сообщает это игумену Нифонту* и всем соборным старцам, передав им и приказ самодержца. И услышали игумен и старцы, что таково повеление боголюбивого государя и милостивого царя, и с великим трепетом поспешили они к Кассиану, и начали молить старца, чтобы не ослушался он боголюбивого государя. //