л. 41 об. Григорий же, пришед1, рече им: ‘‘Понеже 2бысте праздни3 весь живот свой, крадуще чюжая труды4, сами не хотяще делати, ныне же стойте5 праздни прочаа лета своа до кончины живота. Аще ли хощете делати и от того питати инех, то уже вы6 пущу». Татие же с клятвою реша: «Никакоже преслушаемся тебе». Григорий же рече: «Благословен Бог! Отселе будете работающе на святую братию и от своего труда на потребу их приносите». Ти тако отпусти я7. Татие же скончаша живот свой в Печерском манастыри, оград предержаще; их же, мню, исчадия8 и доныня суть.
Пакы же приидоша трие9 неции, хотяще наругатися сему10 блаженому11. И молита12 его13 два, 14глаголюща лжею15: «Сий друг наш осужен есть на смерть. Потщися избавити его — дай же ему чим искупити ся от смерти16». Григорий же восплакася жалостию17, ведаше бо, яко сужен18 на смерть. 19Блаженый рече20: «21Люте человеку сему, яко прииде день погибели его!» Сии22 же реша: «23Ты же, отче, аще24 даси что, то и25 сий не умреть». Се же глаголаху, 26хотяще взяти что, да разделять27. Григорий28 рече29: «И аз дам, и30 сий умреть». И впроси31 тех: «Коею смертию осужен бысть32?». Сии же реста33: «На древе повешен будет». //
л. 42 Блаженый1 же рече им: «Добре судисте ему, заутра сий повесится». И злез убо в погреб, идеже 2молитву творяше3, да некако ум ему4 слышит земнаго что, ни очи же его видета суетных, — и5 оттуду же изнес оставшаа книгы, дасть им6, рек7: «Аще8 не угодно будеть вам9, возвратите ми». Вземше же, начашася10 смеяти11, 12рекше: «Продавше13 се, разделим собе». Видевше же14 древеса плодовита и реша15: «Приидем16 в сию нощ17, обьемлем плод его».
Наставши же нощи, приидоша сии трие и запроша мниха18 в погребе, идеже бе моляся. Един же19, егоже20 реша на 21древе повесити22, взлез горе, нача торгати яблока и яся23 за веть24, оной25 же отломльшися26; 27сии два отбегоста, пополошившеся28; сий же, летя, яся29 вотолою за другую веть30 и, не имея помощи, удавися ожерельем.
Григорий бо запрен бе и не обретеся 31приити к сущии братии32 в церковь. И исшедше 33же вон из церкве вси, видеша висяща человека34 мертва и ужасошася. Поискавше же Григориа, обретоша его в погребе затворена. И исшедше35 убо оттуду, повеле36 сняти мертваго и к другом его глаголаше: «Како се убо збысться ваша мысль! Бог бо непоругаем бывает[174]. Аще бысте мя не затворили, пришед, снял бых его с древа, и не бы сий умрел. Но понеже враг 37вы научи хранити суетнаа38 лжею, тем милость свою оставили есте». //
л. 42 об. Слышавше1 же ругателя та сбытиа словес его, пришедше3, падоста 4на ногу блаженаго5, просяще прощениа. Григорий же осуди я6 на7 работу Печерскому манастыреви8, да ктому тружающеся, свой хлеб ядят и доволны будут9 иныи10 напитати от своих трудов. И тако тии11 скончаша живот свой, и с чады своими работающе12 в Печерском манастыри рабом пресвятыя13 Богородица, а учеником святого Феодосия.
Подобно же сказати о нем, яже претрьпе14 блаженый15 страсть смертную. 16Некака17 вещ манастырскаа приключися18: от падениа19 животнаго осквернену быти сосуду, — и сего ради сий Григорий20 сниде к Днепру по воду. В той же час приспе князь Ростислав Всеволодич, хотя ити в Печерскый манастырь молитвы ради и благословениа, бе бо идый противу половцем с братом своим с21 Володимером[175]. Видевше же отроци его 22мниха сего, начашяся ему ругати23, кидающи словеса срамнаа. Разумев24 же мних всех при смерти сущих25 и нача глаголати: «О чада, егда бе умиление имети и много молитвы требовати 26от всех27, тогда же вы паче злое творите, яже Богови неугодна суть. Плачитеся своеа погыбели и28 кайтеся своих согрешений29, да поне30 отраду приимете в Страшный день[176], уже бо вы постиже суд31: вси вы в воде изомрете32, и со князем вашим». Князь же, страха Божиа не имея, //
175
Речь идет о событиях 1093 г., когда после кончины великого князя Всеволода Ярославича половцы напали на Русь. Против них выступили киевский князь Святополк Изяславич, черниговский князь Владимир Мономах и его младший брат, переяславский князь Ростислав Всеволодич.