В таких стихах не только ритм и аллитерация точно такие, как в песнях «Старшей Эдды», но и фразеология. В них встречаются, в частности, точные соответствия таких характерных для «Старшей Эдды» поэтизмов, как слова vísi «князь», miðgarðr «земля, мир», óneiss «смелый» или выражение jǫrð ok upphiminn «земля и небо» и т. п. Правда, по содержанию такие стихи ближе к скальдической, чем к эддической поэзии: в них сообщается о тех, в память кого поставлен камень, т. е. о современниках, а не древнее сказание.
Есть, однако, в одной шведской рунической надписи эпохи викингов стихи, которые не только по форме, но и по содержанию аналогичны эддической поэзии. Это стихи в знаменитой надписи на Рёкском камне (Эстеръётланд), самой длинной из рунических надписей (в ней 762 руны, младшие и частично старшие). Вот они:
Спорно, кто такой Тиодрик (остготский король Теодорих или франкский король Теодерик или какой-то неизвестный вождь викингов?), неясно, о каком море идет речь, и неизвестно, кто такие Меринги. Но бесспорно, что в этой строфе рассказывается что-то из какого-то героического сказания, а не сообщается о том, кому поставлен камень (о том, кому поставлен камень, говорится в пространной прозаической части надписи). Ряд слов в этой строфе точно соответствует древнеисландским поэтизмам, характерным для «Старшей Эдды»: сравни др.-исл. stillir «повелитель», flotnar «воины», goti «конь», skati «князь».
Вместе с тем в шведских рунических надписях эпохи викингов встречаются и стихи, которые совершенно аналогичны древнеисландской скальдической поэзии не только по содержанию, но и по форме. На медной коробочке для весов, найденной в Сигтуне, есть две строчки совершенно правильного дротткветта, т. е. самого обычного скальдического размера (подробнее о нем см. «Скальдическая поэзия»):
Внутренние рифмы (они выделены курсивом), полные в четной строфе и неполные в нечетной, и аллитерации расставлены здесь точно так, как принято в дротткветте. Есть в этих строчках и скальдический кеннинг («кукушка трупа», т. е. ворон) и скальдическое словорасположение (обычный порядок слов был бы: fann'k auka а nas gauk). Предполагается, что эти стихи были заклинанием против воров.
А в надписи на камне у Карлеви (остров Эланд) есть целая восьмистрочная строфа того же размера, в которой есть и характерное для этого размера слово расположение (переплетение предложений), и трех- и четырехчленные кеннинги: «работник Труд битв», т. е. конунг (Труд — имя богини), «Один повозки земли Эндиля» (Эндиль — морской конунг, земля Эндиля — море, повозка моря — корабль).
О том, что скальдическое искусство практиковалось в Швеции в дописьменные времена, свидетельствуют и некоторые факты. Как явствует из многих рассказов в исландских сагах, исландские скальды бывали в Швеции, сочиняли там хвалебные песни в честь тех или иных правителей и получали за исполнение этих песней подарки. Скальдическое искусство, следовательно, ценилось там. Но ценить такое своеобразное и трудное для понимания искусство, как искусство скальдов, могли, конечно, только в той стране, в которой оно практиковалось. Не случайно и то, что на нескольких шведских рунических камнях тот, кто вырезал надпись, называет себя «скальдом» (Þorbiorn skald, GrimR skald и Uddr skald).
На протяжении всего XI в. шведские рунические надписи — это не только тексты, но и произведения изобразительного искусства. Как правило, эти надписи вписаны в узор причудливо переплетающихся лентообразных туловищ каких-то фантастических зверей с разинутой пастью. Узор этот — одна из разновидностей так называемого звериного орнамента. Развившийся, как предполагается, в результате импульса, полученного от римского искусства, скандинавский звериный орнамент представлен с V по XI в. целым рядом последовательных стадий развития, или «стилей». У каждого из этих стилей есть специфичная для него манера и специфичные мотивы. Лентообразные звери на шведских рунических камнях XI в. характерны для самой последней стадии развития скандинавского звериного орнамента (с распространением христианства звериный орнамент отжил свой век).
Было высказано много соображений о том, какие внешние влияния обусловили эти стили. Однако смена стилей в рамках традиционной формы в конечном счете объясняется, вероятно, не внешними влияниями, а тем, что эта форма позволяла широкое варьирование, т. е. обеспечивала возможность индивидуального творчества, и что эта возможность использовалась. Характерно, что исследователи скандинавского звериного орнамента обнаруживают в нем не только последовательные стадии развития, но подчас даже индивидуальные манеры в пределах одной стадии. Так, норвежский археолог Шетели находит в великолепной резьбе на корабле и разных деревянных предметах из погребения в Усеберге (Норвегия, IX в.) работу разных мастеров — «строгого академика», «импрессиониста» и «барочного мастера», как он их называет.
3
Прозаический перевод: «Правил Тиодрик, храбрый духом, повелитель воинов, на Готском (?) море. Сидит теперь в доспехах на своем коне со щитом в руке князь Мерингов».
4
Прозаический перевод: «Птица вора терзала бледного, я видел, как кукушка трупа вздувается».