Известный ученый-исследователь Л.П.Потапов в Алтайском крае более полувека в полевых условиях изучал древнее верование тюрков. Им собраны и записаны ценнейшие материалы о сохранившихся молениях и жертвоприношениях Тэнре у качинцев и бельтиров, именуемых ныне обобщенно хакасами. Первое описание будет о качинцах.
“Моление устраивали на вершине одной и той же горы, обязательно у священной березы (бай каен). Если не было естественно растущей березы, то ее, выкопанную с корнями, привозили сюда и сажали. Если она не приживалась, то на следующий год привозили другую и снова сажали.
Абаканские качинцы (улус Троякова и др.) устраивали моления Тэнре на горе Саксор, на правом берегу Уйбата (приток Абакана). На него съезжались жители различных сеоков. Но организовывалось и проводилось моление качинцами какого-либо одного сеока по согласию, достигнутому на предшествующем молении. Сюда не допускались ни женщины, ни девушки. Даже домашние животные-самки (кобылицы или овечки) не могли здесь появляться. Приносимые в жертву ягнята были обычно самцами белой масти, но с черной головой или черными щеками. Они приносились в жертву в разном количестве (3-15 голов), в зависимости от числа хозяев, желавших принести свое животное в жертву Тэнре. Ехавшие на моление мужчины прикрепляли к своим головным уборам две ленты: белую и синюю. По приезде на гору ленты снимали, окуривали богородной травой — по-качински, ербен од — и прикрепляли к ветвям священной березы. На этом молении нельзя было находиться в головных уборах, как нельзя было и курить табак.
Моление вел выбранный старик, знающий алгыс, т.е. слова молитвенных обращений к Тэнре, именуемый алгысчан кизи. Он был в суконной одежде и высокой женской шапке. Позади священной березы ( с запада ), чуть поодаль, разжигали священный костер. Между ним и березой ставили наскоро сделанный из березовых сучьев столик, на него клали чашки, блюда и ложки из бересты. Моление начиналось без всякого камлания, с обращения к священной березе и к ее угощениям. При этом березу обходили ( по солнцу) трижды, шествуя в таком порядке: впереди шел алгысчан кизи; за ним — двое (один с чашкой вина, другой с чашкой кобыльего молока); позади них — хозяева, ведущие своих жертвенных ягнят (подогнув им правую ногу), держащие каждый по березовой ветке; затем, толпясь, шли все остальные. Алгысчан кизи произносил слова благопожелания и просьбы священной березе, идущие за ним плескали ложками на ее вершину кумыс и молоко, а все остальные в это время кланялись ей. После третьего обхода останавливались, выпивали из чашек остатки кумыса и молока (каждый по-глоточку) и шли умерщвлять жертвенных ягнят. Это делали их хозяева старинным способом (осот согарча); поваленному на спину животному прорезали шкуру у грудной кости, просовывали в отверстие руку и обрывали аорту. При разделывания туши нельзя было пролить кровь на землю. Мясо варили и бульон с кусочками мяса ставили на столик; туда же помещали вино, молоко, сыр. Затем снова трижды обходили со столиком березу. После каждого обхода алгысчан кизи бросал Тэнре через вершину березы кусочки мяса (из бульона), сыра, брызгал кумысом и молоком, прося у Тэнгри всякого благополучия. Все при этом одновременно поднимали руки к небу, кланялись и восклицали: Тэнре! Тэнре! Вот несколько фраз из произносившегося стариком алгыса:
С девятью листьями священна береза,Тэнре!
Девять ягнят мы закололи, Тэнре!
Дождя просим,Тэнре!
Урожая испрашиваем, Тэнре!
Жизнь пусть будет благополучной, Тэнре!
Последним обходом вокруг священной березы моления заканчивались и начиналась ритуальная трапеза. После нее все недопитое и недоеденное — мясо, кости, шкура жертвенного ягненка (с головой и ногами) — сжигалось на священном огне. Мужчины садились и обсуждали жизненно необходимые вопросы сеока. Игр на горе после моления не устраивали. Перед разъездом договаривались о том, какой сеок и кто именно из него будет устраивать следующее моление. После спуска с горы начинались игры и развлечения.
Что касается моления Тэнре у бельтиров, то у него имелись свои особенности. Оно устраивалось бельтирами бассейна р.Теи в верховьях ручья Сары-Хол и носило ярко выраженный родовой характер. Готовясь к нему, выкуривали вино, заготовляли различные продукты для ритуальной трапезы и ягнят для жертвоприношения (восемь, а девятого — специально для Тэнре). Тот, кто доставлял последнего ягненка, свивал дома восьмисаженную веревку и приобретал тушу убитого орла или беркута. Накануне моления у этой птицы выщипывали перья, которые разбирали все, едущие на моление, самостоятельные домохозяева. Они дома изготовляли из них повязку на головной убор — ул дурбе. Не отделившиеся от родителей взрослые сыновья повязки не делали. В повязку кроме перьев добавляли и ленточки ( красные, черные и белые). Перья и ленточки привязывали к веревочке в порядке чередования так, чтобы первые торчали вверх, а вторые свешивались вниз. Эту эффектную повязку надевали на головной убор в момент выезда на моление, предварительно сделав ей алас — окуривание травой ербен. В день моления мужчина, выделенный для доставки жертвенного животного, рано утром выезжал из дома, конечно, надев на шапку повязку. Он должен был утром по обычаю первым прибыть на место моления и сразу же разложить священный огонь. Поэтому его называли тутчан кизи. На вершине горы он подъезжал к растущим там четырем березам, расседлывал лошадь, расстилал чепрак (кичим) и клал на него свою шапку с повязкой, затем разводил костер около берез (где и совершались моления), огонь добывал обязательно огнивом. Неподалеку от главного огня (улуг от) раскладывал второй — “малый костер” (кичиг от). Первый костер предназначался для сжигания жертвенного животного, второй — для варки мяса остальных восьми ягнят, закалываемых на молении для ритуальной трапезы. Вскоре начинали появляться участники моления. Приезжали только одни мужчины. Каждый домохозяин, приехав, снимал шапку с повязкой и клал ее на чепрак к шапке от тутчан кизи. Заезжать на гору можно было только на жеребцах и меринах. Прибывшие на кобылах, оставляли их около горы и поднимались пешком или подсаживались к кому-либо. Женщины и девушки не могли не только приезжать на гору, но даже находиться в день моления около нее, там, где, например, оставляли кобылиц. Прибывшие мужчины (самостоятельные домохозяева, а также приехавшие без повозок и гости из других сеоков и племен) садились южнее малого костра. Все были без шапок. Рассевшись, начинали пить кумыс, колоть ягнят. Жертвенного ягненка умерщвляли древним способом, остальных — обычным, перерезая горло. Мясо жертвенного ягненка варили на главном костре, других — на малом. Сварившееся мясо жертвенного ягненка клали в отдельное деревянное блюдо (тепси), а во второе части мяса остальных восьми ягнят. Во время варки мяса один из бельтиров, знавший слова обращения к Тэнре, подходил к куче улдурбе и прикреплял их к длинной веревке (чильпаг). Он перевивал ее этими повязками, затем шел к крайней (восточной) священной березе и привязывал к ней один конец, а сам отходил к югу на всю длину веревки, держа в руках второй конец. Восточнее малого костра ставили туеса с аракой (по туесу от каждого домохозяина), и к ним приставлялся также особый человек. Позади человека с чильпагом (чильпаг тутчан кизи) становились двое бельтиров с тепси. Руководитель моления произносил слова обращения к Тэнре, а стоящий за ним у жертвенного кумыса брызгал им Небо (из берестяной ложки). Мужчины, державшие блюда с дымящимся мясом, вытягивали руки, а стоящий с чильпагом приподнимал веревку и помахивал ею, как опахалом. Все кланялись. Руководящий молением старик называл по имени выдающиеся горы и реки (большие и малые), поворачиваясь с востока на юг, запад, север и опять на восток, и для всех них поднимали вареное мясо, помахивали чильпагом, разбрызгивали кумыс и кланялись. После чествования Тэнре и угощения гор и речек мясо ягнят съедали, кумыс выпивали, а мясо жертвенного ягненка вместе с внутренностями, шкурой и костями сжигали на первом костре без остатка. Чильпаг привязывали между всеми четырьмя березами. Птицу с ощипанными перьями оставляли на березе, к которой привязывали чильпаг в начале моления. Она там высыхала.