Представить себе образ божества Умай невозможно. Живя в небесной зоне, она испускает на землю лучи, которые проникают в человека и, как горячие искры, живут в нем до самой смерти. Эта искра поддерживает в человеке его жизненную энергию и физическую силу, но ни духом, ни кутом она не является. Она — божественная сила, связывающая человека с небесной зоной и посылаемая Небом для его величия. Если искра гаснет, то и человек гаснет, умирает… Таким образом, двум божествам Йер-суб и Умай были подвластны все духовное и материальное в нашей Вселенной.
У тюрков Умай выступала как высокочтимое женское божество, которое покровительствовало всему тюркскому народу. Вместе с Тэнре и Йер-суб она участвовала в достижении победы над врагом тюркским воинством. В орхонской надписи в честь Тоньюкука есть такие слова: “Тэнре, (богиня) Умай, священная Йер-суб — вот они, надо думать, даровали (нам) победу.” В орхонских надписях встречается сравнение супруги кагана с Умай: “… ее величеству моей матери-катун, подобной Умай …”, что свидетельствует о почитании этой богини высшей правящей верхушкой древних тюрков, и прежде всего представителями божественной власти на земле — каганами.
Тюрки не приносили домашних животных в жертву богине Умай. Они приготовляли молочные и мясные блюда и торжественными церемониями посвящали их ей.
“После распада и раздробления древнетюркских государств и разобщения древнетюркского населения Евразии, богиня Умай стала рассматриваться только как покровительница рожениц и маленьких детей от злых духов земного мира. Культ божества Умай (Ымай, Май) был еще до недавних времен свеж в памяти алтайских тюрков.
Да и сегодня часть современных алтайских тюрков думают так. “Когда кут ребенка попадал на землю, он был слабым и беспомощным, и поэтому вместе с ним спускалась с небес и Умай, которая охраняла его даже в чреве матери. Это было необходимо, ибо злые духи, вселяясь в человека, могли проникнуть в чрево беременной женщины и погубить ребенка, привести к выкидышу. При наступлении родов Умай помогала ребенку появиться на свет, вступая иногда в борьбу со злым духом, который препятствовал этому и тянул ребенка к себе. Так объяснялись тяжелые , затянувшиеся роды. Умай помогала хорошо перерезать пуповину. Она не только оберегала ребенка, но и ухаживала за ним, мыла ему личико, прочищала ресницы. Умай развлекала малыша, воспитывала его и разговаривала с ним по-своему. Они хорошо понимали друг друга. Иногда ребенок во сне, а иногда и наяву, лежа в колыбели, вдруг начинал смеяться или улыбаться. Но иногда он во сне плакал, спал неспокойно, ибо Умай в это время его покидала.
Часть алтайских тюрков при исполнении ребенку шести месяцев приглашали кама для специального камлания Умай-ане, с закалыванием молодого бычка. Во время камлания просили Умай оберегать и ухаживать за младенцем, а к колыбели подвешивали маленькую модель лука со стрелой в качестве оберега, символизирующего оружие Умай, которым она поражала злых духов, пытающихся напасть на ребенка. Полная опека и постоянное нахождение Умай около ребенка продолжались до того времени, когда он начинал не только свободно ходить, бегать, но и , главное, хорошо понимать речь, легко говорить. Происходило это примерно в 5-6-летнем возрасте. Теперь ребенок целиком входил в окружающую его социальную среду, прежде всего в круг своих родителей и родственников, приучался к труду, играл со сверстниками и т.д. Его общение с Умай-ана полностью прекращалось”6. По достижении ребенком указанного возраста, по просьбе родителей устраивали специальное камлание Тэнре, пославшему кут ребенку, с жертвоприношением домашнего животного, при котором испрашивалось долголетие этому ребенку.
“У части алтае-саянских тюрков Умай сохранилась еще и как покровительница рожениц и маленьких детей. Здесь хорошо сохранилось представление об архаических чертах божества, олицетворяющего женское начало при воспроизводстве человека, покровительницы и защитницы рожениц и новорожденных от злых духов земного мира. Младенцы, появляющиеся на свет в земном мире по воле небесных божеств, были особенно чувствительны к злым духам.
Дети видели и чувствовали злых духов в жилище, в отличие от взрослых людей, конечно за исключением кама. Олицетворение женского биологического начала отразилось и в самом названии Умай, которое означало (одинаково у тюрков и монголов) чрево матери, матку, плаценту и даже отрезанную пуповину. Оно подчеркивало специфику функций Умай как божества умножения населения. У нее и спрашивали детей бездетные или малодетные супруги, женщины, у которых дети умирали в младенческом возрасте, и т.д. Камы камлали Умай при трудных родах, женщины и называли ее Умай-ана — “мать Умай”7.