Современные исследователи древнейших мифов склонны больше искать там (между ними — мифами) различия, а не сходство. Формально признавая существование общей для всех индоевропейцев традиции — хотя бы потому, что славянские языки относятся к группе индоевропейских, — по множеству поверхностных и глубинных причин принято искать скорее различия, а не сходство культур. Самое интересное, и мало кто задумывается над тем, что если некогда боги были впервые поименованы на некоем праязыке, осознаны этой этнической суперобщностью — значит, насколько был един праязык, настолько же был един и пантеон. Следовательно, первично сходство, и понимать различия стоило бы, сначала выстроив и осмыслив общие черты.
Однако при этом появляется ещё одна трудность. Ныне подавляющее большинство эпиграфистов и других исследователей письменных свидетельств прошлого, по их собственному признанию, пребывают в непростом положении. Советская школа перевода отличалась высоким качеством и большим вниманием к текстам, но при этом страдала рядом идеологических проблем, свойственных всему обществу. Сегодня, общаясь с переводчиками с латыни, древнегреческого, санскрита, приходится постоянно слышать о необходимости подготовки и издания новых профессиональных переводов большинства первоисточников, поскольку многое в них оказывалось искажённым в угоду атеистическим, вернее, псевдоатеистическим (особенно если наблюдать, где сейчас оказались недавние активисты-безбожники) воззрениям.
Наверное, никто пока не в состоянии оценить, какое количество источников, а следовательно, выводов, заключений и представлений требуют уточнения или серьёзного пересмотра. Даже сам процесс такового понимания только начат. Если же добавить к первоисточникам малоиспользуемые (а порою — странно используемые) этнографические материалы и данные археологии, которые проходят путь от полевых отчётов к теоретическим исследованиям очень медленно, то остаётся лишь гадать, какую мы можем получить картину.
Так, между прочим, открывается путь довольно сомнительным толкованиям, более оккультным, нежели традиционалистским или научным.
Посему полагаем особенно важным не увлекаться изобретениями пантеонов (хотя мы всё же не избежим этого искуса — в какой-то мере), а стараться при реконструкции образов славянских божеств следовать тем же принципам, которые давно и надёжно выявлены для языческих верований других родственных народов. Здесь необходимо будет вводить немало поправок, но такие не будут менять суть.
О ФУНКЦИЯХ БОГОВ И МЕТОДЕ АНАЛОГИЙ
Вследствие упомянутых выше, а также множества других причин в деле определения задач и черт славянских богов и богинь присутствует множество толков и разночтений даже в научной литературе, не говоря уже о бульварной, заполонившей полки книжных магазинов. Внесли свою лепту в это дело утрата в ходе нескольких религиозных реформ и социальных катаклизмов реальных письменных источников (хотя бы летописей) или даже отсутствие достоверной развитой письменной традиции у славян времён расцвета язычества, какую мы наблюдаем, например, у тех же греков или северных германцев. Других причин мы ещё коснёмся ниже.
Нужно иметь в виду, что большинство реконструкций, в том числе порою основанных на прямых свидетельствах очевидцев, носят всё-таки условный характер. Практически нет никакой возможности достоверно восстановить все тонкости понимания богов древними и средневековыми славянами.
И всё же «…даже в такой сложной мифологии, как классическая греческая, где простейшие мифологические мотивы чрезвычайно затемнены позднейшими наслоениями, даже там нетрудно обнаружить элементарные мифы, мало чем отличающиеся от примитивных мифов самых отсталых народов» (Токарев, 1999).
Поясним на примере. Высший бог балтских славян Свентовит покровительствовал военному искусству, поэтому западные авторы прямо и… как бы это сказать… не очень дальновидно сопоставляли его с Марсом (Mater Verborum), а Якоб Гримм — ещё и с Циу (I, Chapter VI, р. 130), при этом не принимая во внимание, что:
а) само имя «Световит, Святовит» указывает на владение светом;
б) что у западных славян он именуется «богом богов» — роль для римского Марса вовсе не свойственная, и, наконец,
в) умалчивая его гадательную функцию — предсказание урожаев.
У того же Грима находим: «…The parallelism of Wuotan, Donar, Zio to Radigast, Perun, Svetovit stands unquestionable: the god of victory shines in the battle» (III, Preface, LIX). Да и что с того, что некий бог победно блистает в сражениях? Сам подход «одна функция — один бог» уже весьма ошибочен.