Выдающийся русский филолог-славист О. Н. Трубачёв признаётся: «…Мы в принципе затрудняемся даже условно датировать „появление“ или „выделение“ праславянского или праславянских диалектов из индоевропейского именно ввиду собственных непрерывных индоевропейских истоков славянского… Славянский — это индоевропейский язык архаического типа, словарь и грамматика которого не испытали потрясений в отличие, например, от греческого (словаря)… В современных терминах речь идёт о славянском, как особом индоевропейском языковом типе… Групповая реконструкция, предпринятая еще в исследовании 1966 г. на материале древней ремесленной терминологии, показала ориентацию славянского не на связи с балтами, а на контакты с более западными индоевропейцами — германцами, италиками, кельтами» (Трубачёв, 2003, с. 25, с. 437–438).
Надо сказать, Олег Николаевич являлся противником автохтонистской теории висло-одерской прародины славян, а возродил традицию представления о Подунавье как области древнего обитания наших предков. Собственно, в Южной и Центральной Европе Трубачёв размещает и прародину индоевропейцев, в отличие от Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, локализовавших ее в V–IV тысячелетиях до н. э. на территории азиатской — от Закавказья до Туркмении (Гамкрелидзе, Иванов, 1984. Т. 2, с. 859–957). Проблема преобразования древней индоевропейской системы пантеона в традициях народов единого праиндоевропейского корня вслед за Ж. Дюмезилем была затронута теми же авторами (Там же. Т. 2, с. 790–799), но и по сей день она в значительной степени дискуссионна, поэтому мы отсылаем нашего читателя хотя бы к этим корифеям.
А речь у нас пойдёт в основном о Северной Традиции (и далеко не всей!). Вот как понимает её британский автор Найджел Пенник:
«Традиция… — это священное и магическое видение мира, формирующее некую часть образа жизни древних индоевропейских народов. Индийский индуизм — восточная разновидность этой традиции, Северная же Традиция — её северо-западный вариант. Она отлична от так называемой Западной Традиции, поскольку последняя являет собою особое направление магической традиции, испытавшей влияние и вобравшее в себя многое из египетской и иудео-христианской мифологии и магической практики.
Северная Традиция охватывает главным образом германские, балтские, норвежские и кельтские приморские территории, а также некоторые языческие этрусские и Греко-римские элементы. Она распространяется на площадь от Австрии и Богемии на востоке до Швейцарии, Германии и северной части Франции, включая Бретань, на западе. На севере она охватывает Ирландию, Британию, Исландию, Скандинавию и прибалтийские территории (северная часть Польши и западная часть СССР)»{3}.
С учётом того, что славяне в период повсеместного бытования язычества жили на территории нынешней Германии, а потом оттуда мигрировали несколько столетий на северо-восток, мы должны отнести к той же традиции по меньшей мере балтских, западных и северо-восточных славян, а также вышедших «из ляхов» и «от прусов» прочих славян, включая прямых предков многих нынешних жителей Русской равнины, нынешних граждан России и Белоруссии.
Как считает Найджел Пенник, «в рамках Северной Традиции, в отличие от буддизма, иудаизма, христианства или индуизма, мы имеем дело с традицией, следование которой в течение многих лет запрещалось и активно преследовалось по политическим причинам. Это вызвано тем, что ранние христиане подвергались преследованиям со стороны римских императоров, которые были язычниками. Когда христианство стало государственной религией Римской империи, утверждая своё право на всеобщую и исключительную истину, оно начало преследование язычников, которые преследовали в прошлом её. В Риме это было так, но духовные традиции Северной Европы, как и Древней Греции, опирались на свободу совести, где каждый мог свободно поклоняться любому божеству, в том числе христианскому, или быть атеистом. Подобный этос обеспечивал демократический способ принятия решений в обществе, равные права для мужчин и женщин. Несмотря на толерантность язычества, христианство не успокоилось и продолжило преследование других религий за пределами Римской империи, во многих других частях мира, в том числе в Северной Европе…
Но любые попытки подавить вечные реалии, основанные на жизненном цикле, обречены на провал… Ясно, что, как и во многих других местах, замена бога на христианский образ для язычников просто означала почитание прежнего в новом обличье…» (Pennick, 1989). То же самое относится и к запрещённым церковью обычаям.