Но на следующий день с первыми лучами солнца все испанцы были уже на ногах. Повинуясь призывному сигналу трубы, солдаты торопливо разбирали оружие и привычно строились в походные колонны по четыре человека в ряд. У всех было приподнятое настроение. Приближалась решающая минута. Удастся ли чужеземцам без боя войти по узкой дамбе в Теночтитлан — великолепную столицу ацтеков?
Там, впереди, на сверкающей глади обширного озера, отчетливо вырисовывались очертания громадного города, с его бесчисленными храмами, дворцами, ступенчатыми пирамидами и садами. Над Теночтитланом всходила заря нового дня — 3 Кечальи, 8 Эхекатль, «1 — Тростник» по календарю ацтеков, или 8 ноября 1519 года по европейскому летосчислению.
«Мы шли, — вспоминает тот же Берналь Диас, — по дамбе, которая здесь шириной в 8 шагов и прямиком ведет в Мехико (Теночтитлан. — В.Г.)… Дамба была полна людей… так что мы с трудом прокладывали, себе дорогу сквозь толпу. Полны народа были также башни, храмы и пироги, прибывающие со всех сторон… Мы не верили глазам своим. С одной стороны, на суше — ряд больших городов, а на озере — ряд других, и само озеро покрыто челнами, и на дамбе много мостов, переброшенных через каналы, и перед нами великий город Мехико, а нас — только четыре сотни солдат!»
Правда, здесь солдат-летописец забывает упомянуть о двух «несущественных» деталях. Во-первых, за спиной четырех сотен испанцев находилось вполне надежное прикрытие из 10 тыс. союзных индейских воинов — тлашкальцев, тотонаков, уэшоцинков. Во-вторых, судя по всему, никто и не собирался воевать с пришельцами. Ацтеки готовили им торжественную встречу.
По широкой улице, в которую упиралась дамба, навстречу испанцам двигалась пышная процессия. «…Посреди толпы индейских вельмож, — пишет американский историк Уильям Прескотт, — предшествуемых тремя государственными сановниками, несшими золотые жезлы, показался царский паланкин, сверкающий позолотой. Его несли на плечах вельможи, а балдахин, усеянный драгоценностями и украшенный серебряною бахромою, поддерживали над ним четыре ассистента того же сана. Они были босы и шли медленным, мерным шагом, опустив глаза в землю…»
Увидев чужеземцев, правитель ацтеков Монтесума II (более правильно — Мотекухсома Шокойоцин) вышел из паланкина и направился дальше пешком по дорожке из красивых тканей, которую расстилали перед ним проворные сановники. «Император» (так называют Монтесуму авторы испанских хроник XVI–XVII вв.) опирался на плечи двух ближайших своих советников и родственников: Куитлахуака — правителя Истапалапана (брата Монтесумы) и Какамацина — правителя Тескоко (племянника Монтесумы).
В свою очередь, находившийся во главе своего войска Кортес соскочил с лошади, галантно снял шляпу и, широко улыбаясь, двинулся навстречу тлатоани ацтеков. Мгновение спустя представители двух разных миров взглянули друг другу в глаза. Весь парадокс ситуации состоял в том, что лицом к лицу встретились два исторических персонажа, принадлежавших к абсолютно разным эпохам. Встреча Монтесумы и Кортеса выглядит столь же невероятной, как, например, была бы встреча Гильгамеша с Иваном Грозным или Тутанхамона с Карлом XII. И тем не менее все происходившее было реальностью. Детали этой удивительной встречи мы знаем благодаря описаниям нескольких ее очевидцев.
Монтесума II — девятый правитель Теночтитлана — вступил на престол в 1502 году. Черты лица этого высокого, пропорционально сложенного человека, с более светлой, чем у других соплеменников, кожей отличались правильностью и мягкостью. Судя по отзывам современников, Монтесума был смелым и энергичным правителем, искусным полководцем, очень образованным человеком — он имел значительные познания в астрономии, религии, истории, философии и ораторском искусстве.
Не был обделен различными дарованиями и представитель европейской стороны — Эрнан Кортес, отличавшийся личной храбростью, умением владеть мечом и конем и одновременно искусством тонкого политика и администратора. А пока два человека — посланцы двух чуждых миров — внимательно изучали друг друга. Но вот Кортес сделал шаг вперед. С видом знатного гранда, щедро раздающего неслыханные богатства, конкистадор (исп. — завоеватель) протянул Монтесуме нитку дешевых бус из граненого цветного стекла. И было нечто символическое в том, что в обмен на эти жалкие побрякушки он получил от ацтекского монарха два золотых ожерелья тончайшей работы.