Хотя труды Чайлда оказали сильное влияние на археологов Старого Света, на американском континенте их популярность была относительно невелика. Однако в 1930-е и 1940-е годы материалистическая, эволюционная мысль вновь проникла в американскую культурную антропологию и антропологические теории. Археология как наука начала отказываться от описательности как основного методологического принципа, постепенно обретая характерную для нее сегодня теоретическую жизнеспособность. В последние годы это теоретическое и методологическое возрождение преобразило исследование древних цивилизаций археологами не только Нового, но и Старого Света.
Если бы потребовалось назвать точную дату, представляющую поворотный пункт в антрополого-археологических исследованиях развития цивилизаций, такой датой можно было бы с полным основанием считать 1949 г. В этом году появились две очень важные публикации. Первой была статья Джулиана X. Стюарда (1902–1972) «Причины и закономерности культурного развития: опыт формулировки развития древней цивилизации», второй — книга Лесли Уайта (1900–1975) «Культура как наука». Хотя и Стюард, и Уайт были культурными антропологами, их работы оказали в равной мере огромное влияние на прогресс как культурной антропологии, так и антропологической археологии.
Значение работ Стюарда и Уайта заключается в их сильной поддержке эволюционно-материалистических взглядов на историю древних цивилизаций. Введение, точнее сказать, повторное введение этих идей в научный обиход помогло вдохнуть новую жизнь в археологию, которая давно погрязла в бесплодных типологиях, игнорируя динамические модели развития цивилизаций. Новые методы анализа послужили интеллектуальной основой для перестройки исследований по истории цивилизаций, осуществленной в антропологической археологии в течение последних двух десятилетий.
Энвайронментальная теория Стюарда
В своей теории Стюард объединил аспекты эволюционной теории и энвайронментального детерминизма. Свою цель он сформулировал очень четко; «Открытие законов развития культуры — вот конечная цель антропологии» [184, с. 2]. И далее: «Сравнительные исследования истории культур должны касаться как повторяющихся, так и уникальных явлений… Антропология должна недвусмысленно признать, что ее законная и конечная цель — выявление различий и сходных черт, свойственных разный культурам, с тем чтобы выяснить процессы, которые в точности повторяются в культурных последовательностях независимо друг от друга, а также установить причину и следствие во временных и функциональных отношениях… Любые формулировки культурных данных являются обоснованными при условии, что процедура анализа носит эмпирический характер и гипотезы возникают на основе интерпретаций факта, причем эти интерпретации пересматриваются по мере выявления новых фактов» [184, с. 2–3].
Методологию эмпирических поисков ограниченных параллелей в различных культурных последовательностях Стюард назвал многолинейной эволюцией.
Идеи Стюарда бросили вызов положениям господствовавшего в ту пору антиэволюционного направления в антропологии. Антиэволюционисты начисто отвергали все эволюционные формулировки из-за крайностей, которыми, на их взгляд, грешили теории некоторых ранних эволюционистов, например Л. Моргана. По мнению Стюарда, это было равносильно выплескиванию ребенка из ванны вместе с водой. Он отмечал: «Формулировки XIX века были неверными не потому, что цель была неприемлема или недостижима, а по причине недостаточности и неполноценности данных, слабости методологии и слишком широкого приложения схем» [184, с. 2]. Стюард доказывал, что в различных районах мира, от Месопотамии до Мексики, имели место сходные культурно-экологические адаптации. И хотя это происходило в разных точках земного шара и в разное время, историческая последовательность была по своей сути одинакова.
Доводы Стюарда были развитием «ирригационной» гипотезы Карла Виттфогеля. В центре теории самого Стюарда были аридные (засушливые) и семиаридные (полузасушливые) зоны, где сельскохозяйственное производство требовало введения ирригации. Колоссальный объем работ по строительству ирригационных сооружений и распределению воды вызвал рост социально-политической бюрократии, что, в свою очередь, привело к появлению правящего класса. С завершением строительства ирригационных систем увеличилось свободное время, выросло население. Давление населения вызвало внутри-и межгосударственное соперничество, приведшее к возникновению тенденции к образованию империи. После периода упадка культуры и «смутных времен» новая, милитаристская фаза привела к образованию новых, более могущественных государств. Через этот цикл, доказывал Стюард, прошли Египет, Месопотамия, Китай, Мезоамерика и Центральные Анды. Проанализировав все данные, Стюард сделал вывод: «Несмотря на множество специфических деталей, характерных для каждого из этих регионов, основные культурные модели, или формы, функциональные взаимосвязи между аспектами культуры и процессы развития были, по существу, везде одинаковы» [184, с. 7].
Как уже отмечалось, В. Гордон Чайлд тоже был сторонником эволюционно-материалистического способа мышления. Однако, как отметил Марвин Харрис в труде, посвященном развитию антропологической теории, Чайлд в своих культурно-исторических сочинениях избегал вопросов теории. Стюард же, напротив, стремился проверять свои теории, используя конкретные межкультурные данные по древним цивилизациям. Более того, в отличие от большинства предшествующих исследователей, он не только использовал цивилизации Старого Света, сравнительно хорошо известные, но и привлек также данные по Новому Свету. Как отмечал Харрис, «сопоставления Стюарда… были первой попыткой привлечь археологические свидетельства Нового Света для подтверждения материалистической интерпретации происхождения цивилизаций» [86, с. 680–681].
Теоретические работы Стюарда, в особенности сборник эссе под названием «Теория культурных изменений» (1955 г.), произвели сенсацию на Американском континенте. Мощный толчок новым направлениям в стратегии археологических исследований дали следующие три аспекта его идей. Во-первых, концепция и методология многолинейной эволюции, которая побудила преемников Стюарда обратиться к попыткам сформулировать последовательности в развитии цивилизаций и сопоставить их. чтобы найти закономерности развития. Во-вторых, это возрождение им экологии культуры, заставившее антропологов пересмотреть стратегию своих исследований и отказаться от представления об окружающей среде как о пассивной силе. Ученые стали уделять особое внимание засушливости земель и ирригации, признав их важными факторами развития городов-государств. Еще один крупный вклад Стюарда в стратегию археологических исследований — это его интерес к поселенческим моделям как к одному из важнейших факторов, позволяющих проследить развитие древних цивилизаций. Исследование на месте типологии поселений стало теперь методом проверки «экологических» гипотез о развитии цивилизаций.
Идеи Уайта: культура как система
Влияние идей Лесли Уайта на археологическую теорию не было столь непосредственным и мгновенно ощутимым, как влияние идей Стюарда. Тем не менее его труды немало способствовали прогрессу археологии в минувшие десятилетия. Наибольший интерес для нас представляют две основополагающие для концепции Уайта идеи. Первая: культурная эволюция — это закономерный процесс; вторая: культуры суть системы. Рассматривая культурную эволюцию как закономерный процесс, Уайт тем самым отмежевывался от взглядов некоторых своих предшественников (в частности, Шпенглера), отстаивавших теорию «великих личностей», согласно которой отдельные личности способны односторонним усилием изменить ход истории. Для примера Уайт взял Эхнатона — первого из великих правителей Египта, который ввел культ единого бога. За это деяние Эхнатона нередко причисляют к великим личностям, изменившим ход истории. Так, крупный египтолог Джеймс Брестед утверждал: «До Эхнатона мировая история текла неудержимым потоком в русле традиции. Люди были всего лишь каплями воды в этом великом потоке» [24, с. 126].