Древнеземледельческие поселения типа Джармо обнаруживают также признаки развитой техники изготовления керамики. Керамика найдена в самых древних слоях Гандж-Даре (ок. 8500 г. до н. э., за два тысячелетия до первого поселения в Джармо — еще одно свидетельство, опровергнувшее тезис Чайлда о том, что оседлость и керамическое производство — взаимосвязанные явления, подтверждающие наличие земледельческого хозяйства. В посуде могли храниться не только культивированные, но и дикие растения — весьма вероятно, что так оно и было). Жители Джармо изготавливали и использовали керамические сосуды. Они делали также плетеные корзины, придавая им водонепроницаемость с помощью битума.
В Джармо не найдено металлических орудий, однако это не означает, что в раннеземледельческих общинах не было известно применение металлов. Самые древние из найденных на Ближнем Востоке металлических предметов сделаны из меди. Древнейшее изделие из меди обнаружено в пещере Шанидар (это перфорированная подвеска, датируемая 8700 г. до я. э.).
Ко времени Джармо в VII тысячелетии до н. э. изделия из меди появляются на целом ряде памятников в виде декоративных предметов, а также небольших орудий. В Али-Коше, в Юго-Западном Иране, была найдена маленькая трубка из кованой меди, датируемая 6500 г до н. э. Профессор Брейдвуд раскопал несколько медных предметов в Чайёню, в Юго-Восточной Турции. Среди них — маленькие круглые бусы, развертка, булавки и три фрагмента окисленной «проволоки». Эти предметы датируются приблизительно 7200 г. до н. э. Почти все металлические предметы из этих памятников представляют собой декоративные украшения. Во всяком случае, среди них нет ни одного специфического орудия труда или оружия.
Как интерпретировать появление этих металлических предметов? Следует ли считать их отдельными, независимыми изобретениями или же результатом распространения из какого-то единого центра? Большая разбросанность данных мешает склониться к какой-либо одной точке зрения. Развитие металлургии было, безусловно, процессом медленным, кумулятивным. Обработка медной руды, по крайней мере с VIII тысячелетия до н. э., велась исключительно ради изготовления мелких предметов, таких, как украшения. Особая технология производства более крупных бытовых предметов (ножей, сосудов, плугов и оружия) появилась только в 4500 г. до н. э. После первоначального открытия ковкости меди прошли тысячелетия, прежде чем были найдены, а затем усовершенствованы ремесленниками-профессионалами технологические методы обработки металлов — плавка, литье и сплавление.
На самом Джармо не обнаружилось металлических изделий. Здесь были в ходу другие типы личных украшений — бусы, подвески, браслеты из камня, кости и глины. Ни в Джармо, ни на других неолитических памятниках Загроса не найдено явных признаков специализации ремесел или производства пищи сверх потребностей местной общины. Раскопки на Джармо, так же как и на других раннеземледельческих памятниках Загроса (включая Гандж-Даре, Сараб и Тепе-Гуран), подтверждают точку зрения, согласно которой каждая община имела свое собственное, экономически независимое сельскохозяйственное производство. Впрочем, окончательный вывод делать еще рано: раскопки в Джармо представляют лишь первую попытку разобраться в характерных для загросских деревень экономических моделях.
Свидетельства производства пищи
Имеются как косвенные, так и прямые свидетельства по крайней мере некоторой доместикации растений и животных в Джармо. Косвенными свидетельствами возделывания сельскохозяйственных культур служат серпы, полированные каменные кельты (топоры), мотыги, ступки, пестики и ручные мельницы. Все это дополняется прямыми свидетельствами в виде семян окультуренных злаков. Два вида пшеницы очень напоминают свои современные аналоги. Присутствуют также ячмень, горох и чечевица. Остеологические данные указывают на то, что была одомашнена коза и, вполне возможно, свинья. Обитатели Джармо, по-видимому, дополняли свой пищевой рацион мясом диких животных. Они охотились на диких свиней, овец и газелей, собирали фисташки и желуди. В целом вырисовывается картина смешанной экономики, базирующейся на охоте, собирательстве и ограниченной доместикации растений и животных.
Сейчас Джармо не является уже уникальным памятником, каким он казался в первой половине 50-х годов. Теперь известны десятки подобных памятников в Загросе. Самые известные среди них — Тепе-Гуран, Шемшара, Сараб, Гандж-Даре и Асиаб. А раскопки на Али-Коше и Чога-Сефиде показали, что культурная эволюция в Юго-Западном Иране (Хузестане) происходила одновременно с эволюцией памятников загросской группы и в тесной связи с нею.
Проведенные в еще более близкое к нам время раскопки на поселении Умм-Дабагия в Ираке связали более древнюю культуру Джармо с последующей культурой Хассуны в Северной Месопотамии (подробнее об этом пойдет речь в конце главы). Руководитель раскопок в Умм-Дабагии, Д. Киркбрайд, выдвинула предположение, что в начале VI тысячелетия до н. э. это поселение было центром охоты на онагра и производства изделий нз кожи [107, с. 85–92]. Оно датируется сравнительно поздним неолитом, но относится к числу редких памятников со специализированной функцией производящей экономики. Среди неолитических поселений еще только два других памятника имеют четко специализированную функцию — Субер де в Турции (ок. 6500 г. до н. э.), считающийся поселением охотников, экономика которого целиком зависела от добычи диких животных, и Тепе-Тула и в Юго-Западном Иране (ок. 6250–6000 гг. до н. э.) — как полагают, первая раскопанная стоянка кочевых племен.
Джармо и другие автаркичные (экономически самостоятельные) общины Загроса обнаруживают целый ряд общих черт. Обращает на себя внимание сходство в технике изготовления каменных орудий, а также в обработке и применении одинаковых материалов, например обсидиана, для изготовления орудий труда и алебастра для декоративных сосудов и браслетов. Деревни везде небольшие: численность населения, по-видимому, нигде но превышала 500 человек. Этим поселения типа Джармо разительно отличаются от неолитических поселений другого региона — долины Мертвого моря в Иордании. Джармо и Иерихон отличаются не только природными условиями, но и техникой изготовления каменных орудий с применением характерных материалов и, главное, размерами общин. В рассматриваемое время (ок. 6500 г. до н. э.) численность населения Иерихона, судя по всему, была впятеро выше, чем в Джармо.
Иерихон — поселение в оазисе
Овальный холм, представляющий древний Иерихон, стал известен знатокам и любителям древней истории более ста лет назад. Заметное место, которое Иерихон занимает в библейской истории, привлекло пристальное внимание археологов к этому крупному по размерам и важному по значению памятнику.
Библейский Иерихон открыл и идентифицировал Чарльз Уоррен в 1868 г. Первые систематические раскопки провели здесь Эрнст Зеллин и Томас Ватцингер в 1907–1909 гг. В 1930–1936 гг. раскопочные работы на Иерихоне возобновил Джон Гарстанг. Именно Гарстанг первым добрался до неолитических слоев Иерихона, хотя сам он не смог по достоинству оценить их значение.
Древнейшее поселение на Иерихоне принадлежит к натуфийской культуре, которую принято относить к периоду между X–VIII тысячелетиями до н. э. Значение большой древности этого памятника, особенно в сочетании с добытыми здесь свидетельствами производства пищи, впервые явственно обозначилось после третьей «волны» раскопок. Раскопки, проведенные на Иерихоне Кэтлин М. Кеньон в течение семи полевых сезонов, с 1952 по 1958 г., изменили наше представление о характере неолитических общин и позволили документировать эпоху от неолита до железного века (ок. 1000 г. до н. э.) [103].