Это явление объясняют по-разному. Согласно одной точке зрения, рост населения в Юго-Западном Иране (как и аналогичный процесс, имевший место в Шумере) послужил толчком к поискам новых ресурсов и плодородных земель. С другой точки зрения, эта экспансия в восточном направлении была вызвана усилением соперничества между шумерами и протоэламитами за обладание материальными и людскими ресурсами, а также за рынки сбыта для своих товаров. Во всяком случае, анализ археологических материалов совершенно ясно показывает, что к III тысячелетию до н. э. взаимосвязи ближневосточных общин достигли невиданного до той поры размаха. Взаимосвязи протоэламского и шумерского обществ проявляются в сходстве их керамики и цилиндрических печатей. Контакты между протоэламитами и носителями культур к северу (советская Туркмения), югу (на Аравийском полуострове) и востоку от них (Белуджистан) находят подтверждение в сходстве многих аспектов материальной культуры.
О моделях расселения вокруг протоэламских центров мы имеем весьма слабое представление. Аналогичная шумерской иерархическая модель городов (главные центры — Сузы и Малиан), городков и деревенских поселков зафиксирована только в Юго-Западном Иране. Что касается модели расселения вокруг «колоний», т. е. общин, на которые простиралась гегемония протоэламитов, то она еще детально не изучена.
Тепе-Яхья — это единственная протоэламская колония, где были проведены работы по съемке и составлению плана поселения. Поселения более раннего и более позднего периодов в Тепе-Яхье превосходят по численности протоэламские и абсолютно на них не похожи. Это вполне соответствует тому, чего можно ожидать от условий временной колонизации.
Размышления по поводу политической и социальной организации протоэламского государства представляют особый интерес, но, к сожалению, относятся в основном к области предположений. Во всех протоэламских колониях, как и в главных городских центрах Юго-Западного Ирана, раскопочные работы выявили сходный, хотя и ограниченный, инвентарь материальных остатков. Каждое поселение имеет внушительное «административное здание»: отдельно стоящая большая постройка, в которой обнаруживаются цилиндрические печати, специализированные формы керамики и таблички. Цилиндрические печати свидетельствуют о существовании торговли на дальние расстояния. Найденные в Тепе-Яхье оттиски цилиндрических печатей на глине почти идентичны оттискам, обнаруженным в 800 км от этого места, в Сузах, что служит реальным подтверждением не только взаимосвязей, но и обмена отпечатанными товарами. Еще более значителен тот факт, что специализированные формы керамики, например чаши со скошенным ободком, идентичны керамике как Суз, так и городов Шумера. Было высказано предположение, правда еще не подтвержденное вескими доказательствами, что эта специализированная форма керамики, возможно, представляет собой стандартную единицу объема — мерную чашу или сосуд для вотивных приношений. Как бы то ни было, идентичный характер этих керамических форм в шумерских и протоэламских поселениях говорит в пользу гипотезы об их общей функции.
Обнаруженные на протоэламскнх памятниках глиняные таблички так же трудно поддаются дешифровке, как и древнейшие шумерские. Единственное, что не подлежит сомнению, это их экономическое назначение: все они представляют собой удостоверения о полученных, вывезенных, произведенных или потребленных товарах. Ведущий специалист по протоэламским табличкам, профессор Мериджи, исследовал весь фонд найденных в Тепе-Яхье табличек. Типичной для этой группы является глиняная табличка, датируемая не ранее 3100 г. до н. э.: надпись на одной ее стороне сообщает о выдаче хлебного рациона определенному числу рабынь; другая сторона регистрирует выдачу более крупного хлебного рациона одному человеку— женщине-надзирательнице [143].
Таблички, подобные этой, найденные как на шумерских, так и на протоэламскнх памятниках, позволяют составить некоторое представление о социальной структуре этих древнейших письменных цивилизаций. Они указывают, в частности, на существование рабства, частной собственности (это документировано так называемым документом Блау) и на важную роль центральной власти в управлении производством и распределении продукции. И шумерские, и протоэламские таблички свидетельствуют о том, что сосредоточенная в храмах централизованная государственная власть контролировала почти все производство и занималась распределением излишков ресурсов. Такая форма экономики (или способа производства) получила название перераспределительной экономики. Признаки ее существования появляются к III тысячелетию до н. э. О классическом шумерском варианте такой экономики, который обильно документирован письменными текстами, пойдет речь в дальнейшем изложении.
Если о контактах шумеров Месопотамии с протоэламитами Иранского нагорья мы уже имеем некоторое представление, то понять характер шумеро-египетскпх связей и отношений гораздо трудней. Каковы были географические пути и культурные обстоятельства, вовлекшие Египет в прямые связи с Шумером, и насколько широкими были эти связи? Археологические памятники Сиро-IIалестинского Леванта дают очень мало данных в шумеро-египетских контактах конца IV— начала III тысячелетия до н, э. Было высказано предположение, что эти контакты могли осуществляться водным путем вокруг Аравийского полуострова или же по не исследованным археологами маршрутам, пролегавшим через Аравийскую пустыню. Несмотря на крайнюю скудость фактических материалов, бесспорно одно: шумеро-египетские контакты действительно имели место.
В Южном Египте, в могильниках Нагады додинастического периода (ок. 3100 г. до н. э.), были найдены типично месопотамские цилиндрические печати. Некоторые из них сделаны из лазурита — драгоценного «алмаза» древнего Ближнего Востока. Месторождений лазурита нет ни в Африке, ни в Европе, ни на Ближнем Востоке. Ближайшее к Египту и Месопотамии месторождение лазурита расположено в высокогорных районах Памира в Афганистане (где и сейчас сосредоточено 95 % мировых запасов этого минерала). То, что лазурит поступал в Месопотамию протописьменного периода из Афганистана, уже давно является общепризнанным фактом, свидетельствующим о существовании на древнем Ближнем Востоке развитой сети торговых связей с отдаленными районами.
Лазуритовые цилиндрические печати месопотамского происхождения — не единственные свидетельства связей между Египтом и Шумером. Египетские камнерезы копировали на каменных пластинах с месопотамских прототипов излюбленные шумерами мотивы — сцены охоты, изображения львов, терзающих зверей со сплетенными шеями, и героев, борющихся со львами. Интересно, что эти мотивы, как и лазуритовые печати, по-видимому, указывают на более чем одномерный характер ранних международных связей. Выдающийся археолог, исследователь Ближнего Востока Генри Франкфорт 30 лет назад высказал мысль, что мотивы, о которых шла речь выше, указывает не на шумерское, а на эламское влияние: наиболее близкие им параллели он обнаружил в Сузах [72, с. 90—102]. Это интересное предположение, оставаясь недоказанным, в последнее время привлекло к себе внимание в свете нового осмысления экспансии протоэламитов. Франкфорт первым обратил внимание на еще один признак шумеро-египетских контактов: царские гробницы египетских фараонов первой династии имеют фасады с нишами в стенах, по существу идентичные тем, что были у более древних месопотамских храмов. Остальные свидетельства контактов между двумя культурами лежат в области чистых умозаключений. Например, становление государственных образований в Шумере и Эламе произошло всего на несколько поколений раньше, чем объединение Египта под властью единого фараона.
Если месопотамское влияние в Египте определенно обнаруживается, то египетское влияние в городах-государствах Месопотамии фактически не прослеживается. Лишь в Телль-Араде, в Израиле, было найдено несколько сосудов с египетскими иероглифами, в том числе сосуд с именем Нармера — фараона-победителя, объединившего Верхний и Нижний Египет и установившего первое династическое правление. За исключением этого да еще нескольких керамических параллелей, археологические памятники Месопотамии ничего не сообщают нам о египетском влиянии. Кажется удивительным, что связи между двумя великими центрами древней цивилизации с III тысячелетия до н. э. вплоть до эпохи древнего Рима были столь незначительны и поверхностны — даже при том, что каждый из них всегда знал о существовании другого. К сожалению, этот вопрос еще не был предметом глубокого исследования.