Шумер: обзор
В первой половине III тысячелетия до н. э. дворец представлял собой организацию, параллельную храму: ему принадлежали крупные имения, он нанимал рабочую силу, содержал войско, занимался сбором, хранением, налогообложением и перераспределением товаров. Мобилизуемая дворцом рабочая сила была в гораздо меньшей степени добровольной, чем наемный труд в храме. В эпосе о Гильгамеше работники горько сетуют на то, что государство принуждает их трудиться на строительстве крепостных стен вокруг города Урука. Цари Шумера, соперничая с храмами, старались превратить свои дворцы в центры деловой. активности. Они ловко ссылались на поддержку богов и умело копировали организационную структуру прежних храмов. На протяжении III тысячелетия до н. э. происходил процесс обогащения дворца и роста его могущества — без сомнения, за счет храмов.
В нашу задачу не входит обзор всех достижений шумерской цивилизации в области техники, ремесленного производства, права, образования, религии, литературы, музыки и архитектуры: для этого понадобилась бы отдельная книга по каждой теме. Наличие системы образования засвидетельствовано бесчисленными «учебниками», найденными в древних школах и библиотеках; развитие ремесел и технологии представлено изделиями из меди, золота и серебра, изготовленными техникой литья с утратой восковой модели; о развитой законодательной системе можно судить по текстам многих глиняных табличек. Законы, вначале либеральные (в 2100 г. до н. э. преступления, совершенные с применением насилия, карались денежными штрафами), становились все более суровыми. В конечном счете восторжествовал принцип «око за око, зуб за зуб», знакомый нам по Ветхому завету. Мы не знаем, как звучала шумерская музыка, но по поразительной красоты лирам, найденным на «Царском кладбище», мы можем судить о шумерских музыкальных инструментах.
Шумерских богов и богинь, известных в древности далеко за пределами Шумера, теперь знаем и мы, благодаря табличкам, найденным в шумерских дворцах и храмах. Многие из шумерских мифов и в наши дни имеют широкое хождение в народе, хотя и под другими названиями. В шумерских текстах мы находим эпические сказания о всемирном потопе, о сотворении мужчины из глины, а женщины — из ребра мужчины: все это очевидные прототипы ветхозаветных сказаний.
Из древних текстов мы также узнаем, что, по представлениям шумеров, жизнь во вселенной управлялась божественными законами. Известно свыше ста таких законов («мэ»). В представлении шумера, этими законами определялась единственная реальность — вселенная и все, что в ней было, включая деятельность человека и общественных институтов. Все было непреложно, установлено законами и не подвержено никаким изменениям. «Мэ» были первоначально дарованы городу Эреду богом воды Энки. Богиня Инанна выманила эти законы и познакомила с их содержанием остальных людей. «С тех пор, — говорится в одной из табличек, — не было придумано ничего нового». Это заявление, фиксирующее мироощущение древних шумеров, отражает их представление о не-изменяющейся природе мира.
Расширение в III тысячелетии до н. э. контактов шумеров с иноземными культурами и сопровождавший их рост милитаризма не могли не бросить вызов шумерскому статическому видению мира. В связи с этим мы должны вновь обратиться к району Иранского нагорья.
Торговые связи Шумера
«Развивая новые производительные силы и соответствующие им производственные отношения, человек вырабатывает свое историческое сознание, которым определяется природа его бытия, а также духовный и политический характер общества» [170, с. 133].
По мнению Маршалла Салинса, чье высказывание приведено выше, производство представляет диалектическую связь между «я» и другими людьми. В процессе удовлетворения своих индивидуальных потребностей люди производят новые потребности; в результате меняется структура социальных отношений.
Возможно, эта концепция имеет слишком отвлеченный, «философичный» характер. Тем не менее она находит конкретное подтверждение в производственных и торговых отношениях между Месопотамией и Иранским нагорьем, которые получили широкое развитие в III тысячелетии до н. э. Развитие шумерского храма-дворца представляет специфически организованную форму производства. Альтернативные формы существовали — в специализированном ремесленном производстве, развившемся в общинах Иранского нагорья. Между шумерскими и «иранскими» формами организации производства возникла диалектическая связь, воздействие которой сказалось на исторической, социальной и религиозной организации обоих обществ.
Ядром этой диалектики был различный характер рассматриваемых регионов. Историк Фернан Бродель предложил гипотезу, согласно которой географически однородные области (например, аллювиальные равнины) способствуют централизации и высокой плотности населения, тогда как области географически неоднородные (например, горные районы), как правило, остаются децентрализованными [21, yol. 1, с. 355–460]. Гипотеза Броделя находит подтверждение в разбросанности поселений на Иранском нагорье по сравнению с большой плотностью заселения Месопотамии около 2600 г. до н. э.[34].
Как уже отмечалось ранее в этой главе, приблизительно к началу III тысячелетия до н. э. протоэламское государство колонизировало такие поселения на Иранском нагорье, как Тепе-Яхья и Сиалк. Период колонизации оказался недолговечным: поселения, находившиеся в 3000 г. до н. э. под сильным протоэламским влиянием, к 2800 г. уже не обнаруживают этого влияния; исчезает даже письменность. К середине III тысячелетия явственно выступают признаки культурной регионализации. Потеряв связь с Эламом, определенные географические районы превратились в отдельные области со специфической культурой. Эти отдельные общины поддерживали индивидуальные связи с Шумером.
Отношения между Месопотамией и Иранским нагорьем характеризовались той самой резкой дихотомией, о которой говорил Бродель. Расположенные на аллювиальных равнинах городские центры должны были полагаться на ирригационное земледелие, чтобы производить излишки продуктов питания. Вдоль главных водных путей и каналов они создали поселения нуклеарного (сосредоточенного) типа с организующим центром. В противоположность этому, высокогорные общины находились в зонах неполивного земледелия с менее высокой продуктивностью. Их поселения были менее нуклеарными, менее густо заселенными, относительно самостоятельными и изолированными от соседних районов.
Такая дихотомия послужила основой для образования очень важной сети торговых связей. Потребности одной области удовлетворялись за счет другой. Таким образом, диалектическая взаимосвязь формировалась здесь путем взаимодополняемости. Высокогорные общины были богаты природными ресурсами: здесь находились богатые месторождения меди, бирюзы, сердолика, лазурита, хлорита; в предгорьях росли густые леса; богатым разнообразием отличался также животный мир (особенно много было здесь лошадей). В обмен на эти ресурсы равнинные городские центры экспортировали в горные районы скоропортящиеся пищевые продукты и промышленные изделия, например ткани.
Анализ шумерских текстов, имеющих отношение к дальней торговле в раннединастический период, показывает, что храм-дворец играл главенствующую роль в управлении торговлей готовыми изделиями и природными ресурсами между шумерскими городами и поселениями на Иранском нагорье. Стремление к личной наживе (или, по выражению Адама Смита, присущая человеку склонность к обмену товарами) сочеталось с поощрением дальней торговли со стороны государства. Много интересного в этом отношении сообщает нам шумерский эпос «Эн-Меркар и правитель Аратты» [110, с. 269–272].
34
Впрочем, как мы увидим в главе 4, данные по Мезоамерике, по-видимому, не подтверждают эту гипотезу: например, нагорья Центральной Мексики оказываются весьма плотно заселенными в доколумбовы времена.