Некоторые археологи рассматривают период, начавшийся с падения Чичен-Ицы (1250 г.) до. испанской конкисты, как время упадка. Великие художественные и архитектурные достижения классического периода в эту пору исчезают, и на их месте появляются небрежно построенные сооружения с толстыми слоями штукатурки, прикрывающей плохо выполненную каменную кладку. Высокохудожественные изделия прежних времен вытесняются керамикой и другими изделиями массового производства. Налицо явный упадок цивилизации майя.
Очевидный художественный регресс, однако, еще не дает целостного представления о том периоде, так как он был лишь одним из показателей происходивших тогда глубоких изменений в экономической и социальной жизни майяского общества. Начиная с конца классического периода влияние жреческой элиты резко падает. Набирает силу поднимающийся класс торговцев. Ценностные ориентации у торговцев, естественно, были совершенно иные, нежели у жрецов. С децентрализацией религиозной власти прекратились огромные вложения богатств и труда в строительство храмов и устройство пышных, просторных гробниц. Таким образом, так называемый период упадка на самом деле характеризовался усложнением форм хозяйственной жизни, подъемом массового производства, развитием более эффективных систем распределения и общим подъемом уровня жизни, а не только упадком «высоких искусств».
Появление отрядов Кордовы, Грихальвы, Кортеса, Монтехо и других испанских конкистадоров в начале XVI в. положило конец экономическому прогрессу майя. Испанцы, хоть и не без труда, в конце концов смогли сломить сопротивление майя и овладеть полуостровом Юкатан. Правда, отдельные племена майя, обитавшие на восточном побережье полуострова, так никогда и не были полностью покорены: еще в середине XIX в. они вели упорную борьбу с мексиканским владычеством на Юкатане (так называемая «война каст»). И только в нынешнем столетии майя восточного побережья были окончательно усмирены мексиканской армией.
Теотихуакан
Как мы уже говорили, первый в Мезоамерике город появился, по всей вероятности, в Монте-Альбане, в долине Оахака, между 500 г. и концом I тысячелетия до н. э. В последние годы в долине Оахака работало много археологических экспедиций, поэтому, когда появятся соответствующие публикации, наши знания относительно подъема городской цивилизации в этом районе должны существенно пополниться. Источником же наиболее полной к настоящему времени информации о возникновении городской цивилизации в древней Мезоамерике служит не Монте-Альбан, а Теотихуакан, лежащий приблизительно в 50 км к северо-востоку от современного Мехико. Обследования и раскопки, проведенные за последнее время Рене Миллоном, Джорджем Каугиллом, Брюсом Дрюиттом и их коллегами, а также мексиканским Национальным институтом антропологии и истории, совершенно преобразили наше представление об этом памятнике и позволили по-новому взглянуть на природу возникновения городов доиндустриальной эпохи.
Подъем Теотихуакана начался в 200–100 гг. до н. э. За несколько столетий он превратился в огромный город, крупнейший в Мезоамерике, если не во всем Новом Свете, городской центр доколумбовой эпохи. Гигантские пирамиды и общие размеры Теотихуакана делают его одним из самых впечатляющих археологических памятников в мире. Теночтитлан, столица ацтеков, возможно, имел более многочисленное население, однако почти все, что от него осталось, погребено под современным Мехико. Исследования Миллона выявили, что в пору расцвета — между 150 и 700 гг. — Теотихуакан занимал площадь не менее 20 кв. км, а его население, по-видимому, превышало 125 тысяч человек. В нем было свыше двух тысяч жилых комплексов, большая рыночная площадь, административный центр и несколько массивных религиозных сооружений. Дома и улицы планировались по координатной сетке. Расширение и функционирование этого гигантского метрополиса, несомненно, были связаны с тщательным планированием и сильным центральным контролем. Экономическое и религиозное влияние города распространялось почти на всю территорию Мезоамерики.
Как возник этот величественный город и почему он появился именно в Теотихуаканской долине? В предыдущем изложении уже отмечалось, что вопросы причинности в развитии древних цивилизаций в лучшем случае сложны и запутанны, а в худшем — неразрешимы. Что касается Теотихуакана, то его возникновению, безусловно, способствовало множество разнообразных факторов. Особый интерес представляют такие факторы, как географическое положение Теотихуакана на естественном торговом пути к югу и востоку от долины Мехико, наличие месторождений обсидиана в самой Теотихуаканской долине и потенциальные возможности для широкого применения здесь ирригации. Гораздо труднее для археолога точно определить роль, которую играли другие факторы. К числу последних относится, например, религиозное значение Теотихуакана как храмового центра, политическая ситуация в самой долине Мехико и вокруг нее в конце I тысячелетия до н. э., дальновидность и изобретательность теотихуаканской элиты и, наконец, влияние стихийных бедствий того времени, например вулканических извержений.
Последний из указанных факторов находит по крайней мере косвенное подтверждение. Около 200 г. до н. э. в долине Мехико и в прилегающих к ней районах сосуществовали несколько относительно небольших центров. Незадолго до этого времени крупнейший из центров, Куикуилько, был разрушен вулканическим извержением. С устранением Куикуилько как потенциального соперника любой из более скромных центров мог выдвинуться на роль ведущей экономической и политической силы в Центральной Мексике. Археологические данные, однако, ясно показывают, что именно Теотихуакан был тем центром, который к началу новой эры стал играть главенствующую роль в регионе. Мы не знаем, почему это случилось именно с ним, а не с каким-либо из его потенциальных соперников. Мы не знаем также, чем объясняется ого столь стремительный и мощный рост и благодаря каким преимуществам (или, применяя экологический термин, адаптационным качествам) Теотихуакан приобрел столь обширные размеры, намного превосходившие размеры крупнейших поселений ольмеков или майя. Стремясь найти ответы на эти вопросы, ученые предложили ряд интересных гипотез.
Представляется вероятным, что природные ресурсы Теотихуакана, наряду со способностью городской элиты правильно оценивать их потенциал, давали городу определенное преимущество перед его соседями [144]. Как и во многих других горных районах Мексики и Гватемалы, в Теотихуаканской долине имелись богатые залежи обсидиана. Этот твердый вулканический камень уже давно, во всяком случае определенно со времен ольмеков, пользовался большим спросом и, судя по всему, имел надежные рынки сбыта. Кроме того, анализ микроэлементов обсидиановых орудий, найденных на ольмекских поселениях, показал, что часть обсидиана, использовавшегося ольмеками, происходит из местностей, находящихся недалеко от Теотихуакана. Теотихуаканский обсидиан, по-видимому, считался ценным товаром за многие столетия до возникновения великого города.
Дальняя торговля обсидианом, очевидно, давала жителям Теотихуакана доступ к широкому ассортименту экзотических товаров и обеспечивала им относительное процветание, привлекавшее в Теотихуакан иммигрантов. Городская элита могла, кроме того, сознательно привлекать в город новых жителей. Возможно также, что уже к 200 г. до н. э. Теотихуакан приобрел определенное значение как религиозный центр, и его храм (или храмы) мог служить дополнительным средством притяжения новых масс населения[50].
Независимо от того, что дало первый толчок процессу, повлекшему за собой стремительный рост населения Теотихуакана во II в. до н. э., прокормить его можно было лишь путем увеличения числа и размеров орошаемых полей в Теотихуаканской долине. По мнению ряда ученых, укрупнение полей и увеличение их числа должно было привести к сосредоточению еще большей власти в руках элиты, осуществлявшей надзор за состоянием обводненных полей и строительством каналов [177; 216]. Кроме того, для рытья новых каналов и их обслуживания требовалось привлечение дополнительного числа работников.
50
Вполне вероятно, что именно так оно и было. Недавно археологи нашли под пирамидой Солнца в Теотихуакане пещеру с пересохшим источником, служившую когда-то предметом интенсивной культовой деятельности местных жителей. —