Как и у Ратджи, в центре этой гипотезы находится важная роль торговли в образовании сложных обществ в Старом и Новом Свете. В обеих гипотезах подчеркивается также необходимость систематического и комплексного подхода к экономическим, социополитическим и идеологическим аспектам при формулировании теорий и гипотез.
Еще одной продуктивной стороной разработанного Флэннери системного подхода является передача информации внутри сложных обществ и между ними. В сущности, это продвигает гипотезу Ратджи еще на один шаг вперед, подчеркивая значение обмена нематериальными идеями и информацией наряду с обменом материальными товарами и ресурсами, хотя документировать нематериальный обмен, конечно, гораздо труднее.
Роль информационного потока в контактах между древними народами и в эволюции цивилизаций привлекает в последние годы все большее внимание археологов. Флэннери отмечает, что «развивающиеся системы… порождают новую информацию автономно, через взаимодействие между своими частями. Так, одной из главных тенденций в эволюционной трансформации популяционных групп в племена, вождества и государства было, по-видимому, постепенное возрастание способности обрабатывать, хранить и анализировать информацию» [67, с. 411].
Профессор Робертс Адамс, развивая гипотезу Флэннери, отмечал, что эволюция сложных обществ сопровождалась не только «постепенным возрастанием способности» обрабатывать информацию, но и растущей тенденцией к централизации и стратификации систем сбора и распространения информации. Адамс утверждает, что в фокусе исследований должны быть не только системы «хранения и поиска», но и процесс сортировки информации, благодаря которому соответствующая информация может быть использована для принятия решений. Иными словами, «более сложные системы, — говорит Адамс, — так же как и более глубокие и сложные энвайронментальные стрессы, были источниками избирательного давления на институты, которые могли эффективнее распределять и использовать информацию» [5, с. 453].
Есть ученые, которые со сходных позиций подошли к некоторым другим географическим районам. Например, профессор Брюс Триггер привлек примеры из древнего Египта, Месопотамии и других районов. Как писал в одной из своих статей один из авторов этой книги, идею обмена информацией можно развить дальше: «По мере того как культурные группы становятся все более сложными, доступ к экономической и политической информации через утвердившиеся системы обмена, по-видимому, «становится все более ограниченным. Информация о других группах дает обрабатывающему ее институту средство приобретения или гарантирования власти» [168, с. 581].
Смысл этих утверждений ясен: археологи могут способствовать раскрытию тайны возникновения цивилизаций, исследуя процессы, вызвавшие растущую дифференциацию доступа к товарам и к информации во все более усложняющихся обществах, а также последствия такой дифференциации. Это далеко не новое направление исследований, но, соединяя разнообразные традиционные подходы с системно-эволюционной моделью Флэннери, оно может придать им более универсальный характер. Сам Адамс считает, что тенденции усиления классовой дифференциации и политической централизации образуют «важнейший центральный стержень» развития государств. Сложная современная методика археологических исследований, немыслимая еще несколько десятилетий назад, дает нам возможность постоянно уточнять и углублять наши представления об условиях и процессах развития древних цивилизации, включая стратификацию, централизацию, передачу информации и торговлю. Может быть, мы уже совсем близко подошли к тому, чтобы отыскать тот самый «важнейший центральный стержень», о котором говорил Адамс. Следуя по путям, намеченным Флэннери, Ратджи, Адамсом и другими учеными, и используя культурно-исторические идеи, вкратце изложенные в главах 2, 3 и 4, археологам, возможно, удастся осуществить мечту Флэннери — «установить серию правил, с помощью которых можно было бы моделировать происхождение некоторых сложных систем» [67, с. 42]. И, что еще более важно, мы, наконец, сможем постичь основные причины возникновения и развития древних цивилизаций.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Становление цивилизаций было переломным моментом в истории человечества, определившим весь дальнейший ее ход. Исследование этого процесса ведется уже не одно столетие, но по сей день его по праву можно считать одной из наиболее значительных и актуальных задач исторической науки. Актуальных потому, что при разработке данной проблемы, во-первых, в полной мере выявляются общие историко-философские позиции авторов, понимание ими основных факторов, движущих сил и механики человеческого развития; во-вторых, появляются новые значительные материалы и новые подходы к ним, что вносит существенные, а в ряде случаев и принципиальные изменения в представления о древнейших цивилизациях. И в каждом из указанных аспектов настоящая книга представляет безусловный интерес. Авторы постоянно стремятся к выяснению социальных, экономических и культурных процессов, обусловивших формирование цивилизаций, к определению как общих черт, так и особенностей развития этих процессов в конкретных регионах, в различных экологических и исторических условиях. В книге не употребляется слово «закономерность». Но фактически речь идет именно о закономерностях исторического процесса и вместе с тем о специфике претворения их в основных центрах развития как Старого, так и Нового Света.
В западной литературе сам термин «цивилизация» понимается по-разному. Некоторые авторы рассматривают его как эквивалент высокоразвитой археологической культуре или группе культур[57]. Другие подходят к вопросу шире, считая основными индикаторами цивилизации наличие городов как резиденций выделившейся правящей верхушки, общественных сооружений (храмов, дворцов, дорог, гаваней), определенного вида «полиции» и армии, появление письменности, законодательства, новых форм искусства, новой системы морали[58]. В нашем понимании, цивилизация — это прежде всего общественная система, характеризуемая высокоразвитым разделением труда и обменом, расцветом товарного производства и, наконец, связанная с формированием классового общества. Появление городов как закономерность обусловлено этой системой (хотя корни данного процесса уходят и глубже). Отметим, что К. Ламберг-Карловски и Дж. Саблов весьма близки именно к такому определению цивилизации.
Для разработки рассматриваемой проблемы наибольший интерес представляют ранние «первичные» цивилизации, складывание которых явилось результатом внутренних процессов и не было осложнено решающими влияниями более развитых соседних областей. Исходя из приведенных выше определений, можно с уверенностью говорить о шести первоначальных цивилизациях (новые исследования могут, естественно, изменить это число), из которых четыре — шумерская, египетская, индская и шанского Китая — сложились в Старом Свете и две — мезоамериканская и перуанская — в Новом[59]. Прочие цивилизации Старого Света, даже такие древние и глубоко своеобразные, как хеттская, минойская, ассирийская, микенская, были результатом процесса, опосредованного, а в известной мере и определенного влияниями первоначальных цивилизаций.
Что же касается последних, то процесс их образования в каждом конкретном случае проходил очень своеобразно, что обусловливалось как экологическими особенностями, так и спецификой исторического развития и окружения различных регионов. На основе синтеза этих факторов была предложена типологиза-ция древнейших цивилизаций. Так, В. М. Массон выделяет три основных их типа, базировавшихся на производящих формах хозяйства и обусловленных экологическими и социологическими предпосылками. К первому отнесены цивилизации, возникшие на экономической основе орошаемого земледелия с высоким прибавочным продуктом. Второй тип базируется на тропическом подсечном земледелии, третий — на неорошаемом земледелии средиземноморского типа, при котором основные усилия были направлены на использование естественных осадков и сохранение влаги в земле, для чего последняя подвергалась частой вспашке и разрыхлению[60].
59