Он повернулся к Мэй и взял ее за руку. Светловолосая терялась среди гомона, потрескивания костров и различных странных звуков. Где-то справа у стены музыканты настраивали струны своих игонов. Медленно и тягуче гудел большой барабан, по которому ритмично стучал лохматый и шустрый мальчишка.
Группки красивых, нарядных девушек в разноцветных туниках напоминали весенние клумбы, звенели браслетами и сережками. Некоторые, самые смелые и самые симпатичные, поглядывали на Люка с призывными улыбками. Все знали, что он будет выбирать невесту. Но не все знали про Мэй.
Люк не собирался отпускать от себя светловолосую. В такой толпе Мэй могла потеряться, поэтому лучше быть рядом. Всегда рядом.
– И что сейчас будет? – спросила Мэй, с удивлением оглядываясь вокруг.
– Еще подождем, пока прибудут все семейства. И мама моя, и твой отец. Начнут, когда совсем стемнеет.
Люк устроился недалеко от костров, чтобы тепло от пламени согревало. Нашел для Мэй удобный камень и посоветовал расслабиться и наслаждаться.
– Это хороший праздник, тебе понравится. Угощения, песни, танцы. Мы умеем веселиться, поверь.
– Уже верю, – ответила Мэй.
И тут появилась Агинья, дочь Тигая-Игу-Зика. Она шла медленной, плавной походкой, и блестящие браслеты на ее запястьях еле слышно позвякивали. Качались шнуры с бусинами на поясе, лежало на плечах множество длинных черных косичек. Черные глаза ее метали злые искры, но полные губы улыбались.
Агинья была давней подругой Люка и даже немного ему нравилась. Раньше Люк млел только от одного ее появления, но теперь и думать забыл о черноглазой красавице. Назвать ее своей женой он бы не смог никогда – слишком беден его род, чтобы удостоиться такой чести. Агинья приходилась любимой младшей дочерью старшего отца клана, и вовсе не для захудалого бедняцкого рода ее растили.
Она привыкла к роскоши, к тому, что всю черную и нудную работу в семье выполняют дети младших отцов. У нее были две свои служанки, или мамки-няньки, как их называли. За ней присматривали, ее наряжали, ею любовались.
Агинья ни в чем не знала отказа, потому могла себе позволить дружить с Люком, заигрывать с ним, улыбаться нагло и призывно, шутить и выкидывать капризные фокусы.
Вот и сейчас она приблизилась с уверенностью и превосходством избалованной красавицы, улыбнулась, блеснув белыми зубами, показала ямочки на круглых щечках, взмахнула чернущими ресницами и пропела нежным, звонким голосом:
– Значит, ты выберешь невесту, Люк? Это правда? Или это слухи, что разносятся со скоростью песка над барханами?
– Клянусь Настоящей Матерью, – кивнул Люк, не сводя глаз со своей старой подружки.
Агинья повернулась к Мэй и, медленно растягивая слова, выдала:
– Тебе надо было одеться как мужчина. Тебя ведь признали девушкой с душой мужчины. Ты зря вырядилась в нарядную тунику, это тебе не идет совсем. Ты лучше бы смотрелась в наряде мужчины.
Люк замер от такой наглости, открыл было рот, но Мэй его опередила:
– А ты очень красива с такими браслетами и в такой тунике. В жизни не доводилось видеть ничего подобного.
Настал черед удивляться Агинье. Она ожидала чего угодно – оскорблений, возмущений, грубости – только не этого дружелюбного тона, полного чувства собственного достоинства и добродушия. Она взмахнула ресницами, тряхнула косами, замялась. Слова не находились, привычная картинка сломалась.
– Я рада, что тебе нравится мой наряд. У вас там в Городах женщины разве не носят туник?
– Они не плетут кос и не сидят в палатках за прядильными станками. Одежду у нас делают на фабриках. Механическое производство. И она стоит очень дешево.
– А если не понравится та одежда, которую сделали другие? Я хочу носить только то, что нравится мне.
– Одежда не главное. Главное – это безопасность и еда.
– Одежда – это всегда главное! – отрезала Агинья, развернулась, тряхнула косами и собралась уходить.
Но перед уходом изловчилась и, зацепив пальцами босой ноги песка, швырнула его в лицо Мэй. После кинулась бежать, заливаясь звонким веселым смехом.
Люк пожелал вошей ее матери и с тревогой спросил:
– Ты как, Мэй? Посмотри на меня, песок не попал в глаза?
– Все нормально. Я успела зажмуриться. Видимо, эта девушка к тебе неравнодушна. Может, зря ты не взял ее в невесты?
– Не болтай. Зачем она мне нужна, такая дура? – И Люк хмыкнул.
В это время большой барабан забил чаще и громче. Совсем стемнело, и поднявшийся Буймиш засиял чистым белым светом.