Что еще более важно, благодаря археологическим данным мы знаем, что конец «темным векам» положило возрождение активных связей и торговли с Востоком. Иногда в древнегреческих погребениях «темных веков» археологи находят импортные предметы, но чаще они начинают встречаться только в захоронениях, датируемых VIII в. до н. э., причем наиболее активной торговля, судя по всему, стала во второй половине столетия. Сначала это сказалось на изделиях из металла, а затем на керамике, в которой стал появляться так называемый ориентализирующий стиль. Для него характерны растительные мотивы, лишенные геометрической четкости, и среди традиционных древнегреческих орнаментов появляются изображения бутона лотоса и пальметта. Фигуры людей перестают быть схематичными и приобретают свой естественный облик, предвосхищая натурализм более позднего древнегреческого искусства. На сосудах появляются изображения сфинксов, грифонов и еще более странных крылатых существ.
Все это появилось под сирийским и финикийским влиянием. В Леванте в то время было неспокойно, но затем сначала маленькие государства в Северной Сирии, сохранившие многие черты цивилизации хеттов, а потом евреи и финикийцы стали ощущать на себе возрождение мощи Ассирии. Развитие древнегреческой металлообработки свидетельствует о том, что в Грецию перебрались многие финикийские ремесленники. Но основным каналом, по которому происходили эти контакты, являлась торговля, в которой греки перехватили инициативу. Важную роль в этом играл Кипр, а связь с Месопотамией поддерживалась благодаря древнегреческому поселению в Аль-Мине, расположенному в устье реки Оронт. Обнаруженные там сооружения предназначались исключительно для целей торговли и служили скорее складами, чем жильем. Река смыла наиболее ранние слои, поэтому мы не знаем, находилось ли на этом месте, а также на территории других памятников Сирии поселение микенского периода. Но греки, жившие на островах, особенно на Эвбее, вели здесь активную деятельность почти с самого начала VIII в. до н. э. Через долину Оронта можно было попасть вглубь материка, а оттуда, пройдя через хорошо заселенные земли, – в знаменитый изгиб Евфрата и в Месопотамию.
Древнегреческие первооткрыватели, жившие в VIII в. до н. э., не меньшее внимание уделяли западному направлению, где находились Италия и Сицилия. Там им по большей части встречались племена, находившиеся на более низком, чем они сами, уровне развития. Целью этих экспедиций была не торговля предметами роскоши или изучение технологий производства, на протяжении многих лет пребывавших в забвении, а овладение пахотной землей, на которой могли поселиться «лишние» жители Греции. Но этруски, с которыми они столкнулись, уже обладали собственной развитой цивилизацией, на которую греки впоследствии оказали огромное влияние. В их лице эллины обрели поставщиков металла, которого им так сильно недоставало. Древнейшая греческая колония на западе, появившаяся во второй четверти VIII в до н. э., располагалась в Кумах, стоящих на берегу Неаполитанского залива. Ее местонахождение свидетельствует о том, что древнегреческие торговцы пытались завязать отношения с этрусками, надеясь получать от них металл. Основная волна колонизации, направленной на овладение пахотной землей, началась позже – в 730-х гг. до н. э.
Даже на первом этапе возрождения контактов с Востоком, когда греки, и в особенности их художники, были скорее учениками, чем учителями, они сумели проявить самобытность, причем не только в том, что изобрели сами, но и в обращении с тем, что было позаимствовано ими у других. Так, например, древнегреческие художники переняли грифона у других народов, но именно они сумели превратить довольно невзрачный оригинал в изящное, совершенно по-гречески выглядящее существо. Острые черты лиц статуэток из известняка, которые они начали вырезать, совсем не похожи на мясистые восточные оригиналы. Крупномасштабная скульптура и архитектура появятся позже – в середине VII в. до н. э., когда греки ближе познакомятся с Египтом. Здесь прослеживаются те же изменения. Позы статуй обнаженных юношей, названных куросами (илл. 7) и нередко превышающих натуральную величину, довольно неподвижные. Но даже в древнейших из них прослеживается намек на движение, свидетельствующий о том, что они стали первым экспериментом греков за их долгий путь, а не неизменной моделью, предназначенной для копирования. Возможно, греческий храм чем-то обязан древнеегипетским колоннадам, но архитекторы придали ему силу и утонченность, неизвестные египтянам.