Вопрос об отношении восточноазиатских неандертальцев к сапиентным популяциям того же региона очень сложен, далек от окончательного решения и должен быть рассмотрен в связи с проблемой появления на территории современного Китая людей современного типа, (Homo sapiens). Все же следует отметить, что среди костных остатков палеоантропов, найденных до настоящего времени на этой территории, нет ни одной находки, которую можно было бы сближать с прогрессивными неандертальцами из пещер Кафзех и Схул в Палестине — наиболее вероятными предками людей современного вида [Рогинский, 1972, 5—14; Зубов, 1973а, 92—106].
В то же время для палеоантропов Восточной Азии были характерны некоторые примитивные морфологические особенности, свойственные «южным неандертальцам» из Брокенхилла (Замбия), Ньярасы (Танзания), Салданьи (ЮАР) и некоторых других местонахождений Африки. В еще большей степени морфологическая примитивность характерна для черепов палеоантропов из Нгандонга (Ява), сходных по многим особенностям с черепами питекантропов и ланьтяньцев. «Будучи хронологически поздними формами, — пишет М. И. Урысон, — и вместе с тем сохраняя в своем строении много крайне примитивных особенностей, южные палеоантропы, по-видимому, представляют собой уклонившуюся в сторону от сапиентного направления эволюции ветвь палеоантропов, вымершую в позднем плейстоцене, и не могут поэтому рассматриваться как исходный тип, давший начало человеку современного вида» [Урысон, 1964, 134].
Позднепалеолитические люди современного вида (неоантропы)
Эпоха позднего (верхнего) палеолита по археологической периодизации была, вне всякого сомнения, переломным этапом в биологической и социальной истории человечества, своего рода диалектическим скачком, когда завершился переход от первобытного стада к подлинно человеческому обществу, а вместе с тем и процесс сапиентации — формирования человека современного вида (Homo sapiens), пользовавшегося членораздельной речью, — и его расселения по всей первобытной ойкумене, включая большую часть Афроевразии, а также Америку и Австралию. Почти все советские и многие передовые зарубежные специалисты с полным основанием считают предками сапиентных популяций позднего палеолита (примерно 40–16 тыс. лет назад) палеоантропов или неандертальцев в широком смысле слова. Однако и в наши дни продолжаются оживленные дискуссии по вопросу о том, были ли предками людей современного вида все группы палеоантропов или только наиболее прогрессивные из них вроде неандертальцев из пещер на горе Кармел (Кафзех, Схул), а также близких к ним переходных форм типа Староселья (Крым), Хвалынска (Нижнее Поволжье), некоторых находок на территории Чехословакии (Шала, Шипка, Кульна) и т. п. [Урысон, 1964, 120–151; Семенов, 1973, 3—13; Зубов, 1973а, ЮЗ—104].
Если для раннепалеолитических архантропов и палеоантропов сама постановка вопроса об этнической принадлежности неправомерна, поскольку в то время не могло существовать никаких этнических общностей, то среди популяций позднепалеолитических сапиентных неоантропов можно предполагать существование крупных ареальных групп, на базе которых в дальнейшем, скорее всего в мезолите, началось формирование общностей «протоэтнического» характера, различавшихся между собой определенными хозяйственно-культурными и языковыми особенностями.
Люцзянский человек
Костные остатки неоантропов обнаружены на территории Китая только в 50—60-х годах нашего века. Чрезвычайно большое значение для истории расового состава населения Восточной Азии имеет найденный в 1958 г. в пещере Тунтянь- янь около г. Лючжоу, административного центра уезда Люцзян (11) Гуанси-Чжуанского автономного района, череп взрослого мужчины, датируемый У Жу-каном началом позднего палеолита. Кроме того, там были найдены принадлежащие тому же субъекту поясничные позвонки, крестец и правая тазовая кость [Woo Ju-kang, 1959, 109–118].