ЭТОТ ЯНОШ УДАЛОЙ…
Перевод М. Павловой
Этот Янош удалой
побороться б еще мог,
если б в хате не оставил
свой строченый поясок.
Баба старая взяла
да его и предала,
рассказала, как на лавке
поясок его нашла.
Так его подстерегли,
руки, ноги оплели
и тотчас же, темной ночкой,
в Рожняву повели.
Паны с башенки глядят
на Яноша, на солдат,
как ведут они беднягу,
карабинами грозят.
А когда привели,
все с приветом подошли:
Здравствуй, здравствуй, милый птенчик,
мы тебя подстерегли.
Господа, прошу я вас,
если пробил смертный час,
дайте пояс мой строченый
взять мне в руки хоть раз.
Стали паны рассуждать,
головами качать,
поясок его строченый
в руки не дали взять.
Господа, прошу я вас,
если пробил смертный час,
дайте подлую старуху
взять мне в руки хоть раз.
Стали паны рассуждать,
головами качать,
даже подлую старуху
в руки не дали взять.
Господа, прошу я вас,
если пробил смертный час,
мне вкруг виселицы дайте
проплясать двенадцать раз.
Заплясал он, как хотел,
как подпрыгнул, подлетел,
даже крюк перелетел он,
на котором он висел.
Как пустился Янош в пляс,
кандалами как затряс,
так вкруг виселицы с громом
проплясал двенадцать раз.
Ой ты, Янош удалой,
где топорик верный твой?
Врублен в Быстрице он в плаху,
там топорик верный мой.
Ой ты, Янош удалой,
где палаш острый твой?
Мой палаш в лесу зеленом
врублен в явор молодой.
ПОЛОНИЛИ ТУРКИ…
Перевод Е. Аронович
Полонили турки
у горы у Белой,
в Зволене высоком
детушек рихтарских.
Шуды Катарину
повезли в повозке,
Томашека Люды
связанным в телеге.
Пришли на чужбину
в землю басурманов —
Шуды Катарину
повели в светлицу.
Шуды Катарина
наверху в светлице,
а Томашек Люды
под землей в темнице.
«Шуды Катарина,
милая сестрица,
будешь жить богато,
не забудь ты брата».
Шуды Катарина
в серебре и злате,
в холе и почете
забыла о брате.
Только сон приснился
на седьмой годочек,
будто с правой ручки
взвился голубочек.
Шуды Катарина
встала утром рано
и, не медля долго,
побежала к старцу.
«Ты поведай, старец,
сон мой злой иль добрый,
будто с правой ручки
взвился голубочек». —
«Это сон недобрый,
он тебе вещает,
что сестра иль братец
где–то умирает».
Шуды Катарина
тут не стала медлить
и ключи достала
все от подземелий.
«Люды, Томаш Люды,
брат ты мой любимый,
ты живой иль мертвый,
отвечай, родимый!»
«Я живой, сестрица,
лишь наполовину,
мои белы ножки
во сырой могиле,
в очах моих черных
копошатся жабы,
в волосах пшеничных
свили гнезда мыши».
«Люды, Томаш Люды,
братец мой любимый,
здесь ли жить мы станем
иль домой вернемся?»
«Мы домой вернемся
к матери родимой,
больше нету мочи
в стороне турецкой».
Брат с сестрой достигли
стороны любимой,
на ночлег просились
к матери родимой.
«В избу не пущу вас,
у меня там гости,
нет в чулане места,
у меня там деньги».