Тсун, явно замыслив хитрость, вдруг поддался, обмяк под напором, и рука Эль провалилась вниз, утратив устойчивую опору. Сейчас резко наляжет, поняла она и приготовилась к натиску.
Так и вышло. Сплетенные руки качнулись и остановились в исходной позиции, дрожа, как затронутая струна. Вот теперь пора. Дракон посмотрел на Тсуна, закрутил уголки губ в маленькой улыбочке и начал медленно и уверенно гнуть руку противника вниз, к занозам. Крутые костяшки стукнули о древесину, толпа разразилась воплями и Тсун широко ухмыльнулся.
- Я бы сказал, что ты обливионское отродье, - качал он головой, потирая помятую ладонь, - но в Совнгард демонам ходу нет.
- Архимаг я, - который раз в жизни похвалилась Эль, выпрямляясь. - А еще друг Лейфа. Довакин и рассказал мне об Алдуине.
- Мы были горды сражаться рядом с ним, - молвил старец в капюшоне. - Но душа Алдуина - теперь забота богов.
- И что ждет вас теперь? - Эль оглядела бесчисленные лица вокруг. - Почетное место в доме Шора, бесконечные песни и пир? И всё?.. Вы же воины!
- В песнях и веселье время летит мимо нас, - сказал Тсун. - На исходе вечности мы выступим против последнего рока и не дрогнем, каков бы ни был конец. А ныне мы пируем! И знай, архимаг, - трубно возвестил он, - когда пробьет твой час, мы встретим тебя с радостью. Для меня будет честью провести с тобой воинский поединок.
- Взаимно, - вежливо ответила Эль. - Должна сказать, что дела в мире обстоят так, что это вполне может случиться. И притом скоро.
- Так они обстоят всегда, - философски отвечал Тсун.
- Ты сказал, последний рок, - насторожилась она, наконец-то уделив внимание его мимолетным словам.
- О том не спрашивай, - посуровел воин. - Никакое состязание не даст тебе права на это знание - к нему ведет лишь Китовый Мост.
- Ну, - пожала плечами Эль, - туда мне еще рано.
Тсун с достоинством кивнул. Толпа, только что гудевшая вокруг, каким-то дивным образом начала расползаться и исчезать, словно тающий на солнце снег, и вскоре из чертога донесся шум нового пира.
В целом они ничего, эти герои, нехотя признала Эль. Одни из них убивали драконов, другие замучили эльфов многоэтажным строительством, третьи довели Драконорожденного до полного отчаяния… но все же есть в них и хорошее. Впрочем, удачно вышло, что ей не попался Скорм Снегоход, если он вообще здесь. В этом случае ее симпатии вполне могли бы дать немалую трещину.
Оставив за спиной Китовый Мост и опустевший край обрыва, она отправилась бродить по Совнгарду, честно намереваясь исполнить совет дракона и поискать ответы. Тсун и его воинство отнюдь не возражали поболтать и уж тем более повопить вокруг колобахи, но явно не были настроены давать серьезные ответы. Значит, придется обратиться к иным источникам…
Запрокинув голову к небесам, где мерцали густо рассыпанные точки, Эль пригляделась и поняла, что созвездия выглядели не так, как в Мундусе - здесь в них был виден строй и смысл, а не случайное нагромождение звезд. Они были похожи… да-да, именно на Ротмулаг, слова силы, начертанные в камне для будущих поколений. Эль с удивлением разглядела вполне отчетливый Меч, а следом - Наковальню и даже птицу школы Возрождения.
Знания мира, навыки и озарения вбирали в себя эти созвездия, чтобы сохранить их в грядущих временах. А если времена почти закончились? Наследует ли это знание будущий мир?
Ей хотелось верить, что так оно и будет. Но при этом совсем не хотелось верить в последние времена.
Она снова вгляделась в созвездия. Их образы несли в себе столь многое, концепции были настолько емкими и сложными, что она могла лишь царапнуть сознанием по самой поверхности. Чтобы действительно уметь их читать, нужно было родиться богом.
И все же кое-что она поймала, что-то уловила. И мир вокруг стал немного, самую капельку, понятнее.
Смотри вверх, сказал ей Вультурьйол. И она смотрела - и видела в облачном колодце Этериус. Обратившись внутрь себя, она позвала дух жреца, уловленный в Вольскигге, и тот явился, мерцая и переливаясь искрами золота.
Здесь, в Совнгарде, усталую древнюю душу не держали ни проклятие, ни бренность мира. Призрак выскользнул налегке, не так, как прочие. Эль чувствовала, что у нее не взяли ни крупицы жизни, чтобы обрести силы для взлета в небо.
- Это честь для меня, - прошелестела душа, с достоинством склонив голову перед драконом, а потом добавила чуть тише: - Не оставь последнего из нас.
- Не оставлю, - пообещала Эль, про себя гадая, что ей делать с этим несносным последним и чем вообще могут закончиться все его запутанные вампирские интриги.
Проводив взглядом душу, улетевшую в колодец света, она всерьез призадумалась. В их недавний разговор Харкон, как обычно, задурил ей голову и она, поведясь на его речи, забыла спросить о важных и очевидных вещах.
Если предположить, что хитрые планы пойдут как надо, а не так, как они идут обычно, то Довакин истребит его даэдрическую часть и он наконец-то сможет исцелиться. И тут возникал первый вопрос…
Вампир может прожить за барьером сотни и тысячи лет, но что делать смертному? Как Харкон собирался выживать в замке, полном древних, им же созданных чудовищ? Как надеялся выбраться оттуда, если он до сих пор не знает, на чем основан барьер Валерики и как его разрушить?
Эль нахмурилась, внезапно осознав, что лорд ни разу не сказал, что не знает основу барьера. Зато он говорил другое, хмыкнула она, вспомнив, как он официально признал, что был бы ей рад и что ее помощь пригодится. Уж смертному-то в замке вампиров - пригодится, несомненно…
И снова она насупилась, теперь сообразив уже нечто иное. Харкон упоминал, что обычные способы излечения не подходят чистокровным. Что вампир в основе своей - это смертный с подселенным даэдрическим симбионтом и что у чистокровных своей крови нет. И что же будет с человеком, из которого изгнали существо, заменявшее ему кровь?..
Эль помотала головой, отказываясь соглашаться с тем, что подсказывала логика. А подсказывала она, притом внятно и в полный голос, что все свои козни лорд-вампир завел ради одной простой цели - приманить Довакина, свести его с Сераной, готовой на все, лишь бы сжить отца со свету, а потом любой ценой героя спровоцировать - и заставить себя убить. Смерть тоже можно назвать излечением; давно известно, что лекарство это действенное, хоть и имеет легчайший недостаток - некую, как бы выразиться, окончательность…
Верить в это не хотелось, и все же Эль не могла забыть то, как легко и даже беспечно Харкон предложил забрать его душу. Если это была шутка, то весьма сомнительного толка. Но что, если он не шутил?..
Впрочем, наверняка в этой тревожной ситуации были и другие пути, в том числе те, о которых сама она не догадалась бы и за сто лет. Надо полагать, за свою долгую жизнь вампир научился разбираться в магии и теперь придумал что-нибудь хитроумное. Но что проку гадать. Сколько бы Эль ни провозглашала себя архимагом, правда оставалась простой и нелестной - ничего она в местных тонкостях не понимала.
А вот что она понимала хорошо, так это то, что с враньем пора заканчивать, пока не стало слишком поздно. Ей надо побыстрее добраться до Лейфа, рассказать, что не только Серана, но все они водили его за нос…
И тут пророчество Хевнорака, которое она так долго и безуспешно пыталась разгадать, наконец-то само выложило ответ прямо перед ней. Три Свитка, три души, три обмана. И сама она наравне с Сераной и Харконом - одна из этих душ, и ее обман - один из трех обманов, которыми опутали Довакина, простого и славного парня.
А что было дальше, замерла она, силясь вспомнить. Память с готовностью отозвалась и Эль окатил холод, какого она давно не испытывала.
Нет спасения. Krosis.
Но кому именно жрец напророчил скорбь? Харкону, Довакину? Всему миру или ей одной?..
Да какая разница, вспыхнула Эль. К кому и чему бы это ни относилось, у нее все еще оставался крохотный шанс вмешаться и спасти ситуацию - ровно по той простой причине, что ей известен исход. Ей-то любезно сообщили, чем кончится дело, но остальные прут напролом, каждый со своими вздорными идеями, и никто не видит, куда приведет их эта кривая дорожка…